Кто ответит мне: согрешила ли она или сотворила добро?"
- Сю-сю, - сказал Мышин, ворочаясь на полу.
Фаол продолжал:" Грешит ли камень? Грешит ли дерево? Грешит
ли зверь? Или грешит один человек?"
- Млям-млям, - сказал Мышин, прислушиваясь к словам Фаола, - шуп-уп.
Фаол продолжал:" Если грешит только один человек, то значит,
все грехи мира находятся в самом человеке. Грех не входит
в человека, а только выходит из него. Подобно пище:
человек сЪедает хорошее, а выбрасывает из себя нехорошее. В
мире нет ничего нехорошего, только то, что прошло сквозь человека,
может стать нехорошим".
- Умняф, - сказал Мышин, стараясь приподняться с пола.
Фаол продолжал:" Вот я говорил о любви, я говорил о тех
состояниях наших, которые называются одним словом "любовь".
Ошибка ли это языка, или все эти состояния едины? Любовь матери
к ребенку, любовь сына к матери и любовь мужчины и женщины - быть
может это все одна любовь?"
- Определенно, - сказал Мышин, кивая головой.
Фаол сказал:" Да, я думаю, что сущность любви не меняется от
того, кто кого любит. Каждому человеку отпущена известная величина
любви. И каждый человек ищет, куда бы ее приложить, не
скидывая своих фузеляжек. Раскрытие тайн перестановок и мелких
свойств нашей души, подобной мешку опилок..."
- Хвать! - крикнул Мышин, вскакивая с пола. - Сгинь!
И Фаол рассыпался, как плохой сахар.
[1940]
- 19
- ПРАЗДНИК
На крыше одного дома сидели два чертежника и ели гречневую
кашу.
Вдруг один из чертежников радостно вскрикнул и достал из
кармана длинный носовой платок. Ему пришла в голову блестящая
идея завязать в кончик платка двадцатикопеечную монетку и
швырнуть это все с крыши вниз на улицу и посмотреть, что из
этого получится.
Второй чертежник, быстро уловив идею первого, доел гречневую
кашу, высморкался и, облизав себе пальцы, принялся наблюдать за
первым чертежником.
Однако внимание обоих чертежников было отвлечено от опыта
с платком и двадцатикопеечной монеткой. На крыше, где сидели
оба чертежника, произошло событие, не могущее не быть незамеченным.
Дворник Ибрагим приколачивал к трубе длинную палку с выцветшим
флагом.
Чертежники спросили Ибрагима, что это значит, на что Ибрагим
отвечал:
- Это значит, что в городе праздник.
- А какой-же праздник, Ибрагим? - спросили чертежники.
- А праздник такой, что наш любимый поэт сочинил новую поэму! - сказал
Ибрагим.
И чертежники, устыженные своим незнанием, растворились в
воздухе.
9 января 1935
НАЧАЛО ОЧЕНЬ ХОРОШЕГО ЛЕТНЕГО ДНЯ
(Симфония)
Чуть только прокричал петух, Тимофей выскочил из окошка на
крышу и напугал всех, кто проходил в это время по улице.
Крестьянин Харитон остановился, поднял камень и пустил им
в Тимофея. Тимофей куда-то исчез.
- Вот ловкач! - закричало человеческое стадо, и некто Зубов
разбежался и со всего маху двинулся головой об стену.
- Эх! - вскрикнула баба с флюсом. Но Комаров сделал этой
- 20 - бабе
тепель-тапель, и баба с воем убежала в подворотню.
Мимо шел Фетелюшин и посмеивался. К нему подошел Комаров и
сказал:
- Эй ты, сало! - и ударил Фетелюшина по животу. Фетелюшин
прислонился к стене и начал икать.
Ромашкин плевался сверху из окна, стараясь попасть в Фетелюшина.
Тут же невдалеке носатая баба била корытом своего ребенка.
А молодая толстенькая мать терла хорошенькую девочку
лицом о кирпичную стену.
Маленькая собачка, сломав свою тоненькую ножку, валялась на
панели.
Маленький мальчик ел из плевательницы какую-то гадость.
У бакалейного магазина стояла длинная очередь за сахаром.
Бабы громко ругались и толкали друг друга кошелками.
Крестьянин Харитон, напившись денатурату, стоял перед бабами
с растегнутыми штанами и произносил нехорошие слова.
Таким образом начинался хороший, летний день.
МАКАРОВ И ПЕТЕРСЕН
МАКАРОВ: Тут, в этой книге, написано о наших желаниях и об
исполнении их. Прочти эту книгу, и ты поймешь, как тщетны наши
желания. Ты также поймешь, как легко исполнить желание другого
и как трудно исполнить желание свое.
ПЕТЕРСЕН: Ты что-то заговорил больно торжественно. Так говорят
вожди индейцев.
МАКАРОВ: Эта книга такова, что говорить о ней надо возвышенно.
Даже думая о ней, я снимаю шапку.
ПЕТЕРСЕН: А руки моешь, прежде чем коснуться этой книги?
МАКАРОВ: Да, и руки надо мыть.
ПЕТЕРСЕН: Ты и ноги, на всякий случай, вымыл бы!
МАКАРОВ: Это неостроумно и грубо.
ПЕТЕРСЕН: Да что же это за книга?
МАКАРОВ: Название этой книги таинственно...
ПЕТЕРСЕН: Хи-хи-хи!
МАКАРОВ: Называется эта книга МАЛГИЛ.
(Петерсен исчезает)
МАКАРОВ: Господи! Что же это такое? Петерсен!
- 21
- Голос ПЕТЕРСЕНА: Что случилось? Макаров! Где я?
МАКАРОВ: Где ты? Я тебя не вижу!
Голос ПЕТЕРСЕНА: А ты где? Я тоже тебя не вижу!.. Что это
за шары?
МАКАРОВ: Что же делать? Петерсен, ты слышишь меня?
Голос ПЕТЕРСЕНА: Слышу! Но что такое случилось? И что это
за шары?
МАКАРОВ: Ты можешь двигаться?
Голос ПЕТЕРСЕНА: Макаров! Ты видишь эти шары?
МАКАРОВ: Какие шары?
Голос ПЕТЕРСЕНА: Пустите!.. Пустите меня!.. Макаров!..
(Тихо. Макаров стоит в ужасе, потом хватает книгу и раскрыва
ет ее.)
МАКАРОВ: (читает): "...постепенно человек утрачивает свою
форму и становится шаром. И став шаром, человек утрачивает все
свои желания".
З А Н А В Е С
СУД ЛИНЧА
Петров садится на коня и говорит, обращаясь к толпе, речь о
том, что будет, если на месте, где находится общественный сад,
будет построен американский небоскреб. Толпа слушает и, видимо,
соглашается. Петров записывает что-то у себя в записной книжке.
Из толпы выделяется человек среднего роста и спрашивает
Петрова, что он записал у себя в записной книжечке. Петров
отвечает, что это касается только его самого. Человек среднего
роста наседает. Слово за слово, и начинается распря. Толпа принимает
сторону человека среднего роста, и Петров, спасая свою
жизнь, погоняет коня и скрывается за поворотом. Толпа волнуется
и, за неимением другой жертвы, хватает человека среднего
роста и отрывает ему голову. Оторванная голова катится по
мостовой и застревает в люке для водостока. Толпа, удовлетворив
свои страсти, - расходится. .
- 22
- МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК, УДИВИВШИЙ СТОРОЖА
- Ишь ты! - сказал сторож, рассматривая муху. - Ведь если
помазать ее столярным клеем, то ей, пожалуй, и конец придет. Вот
ведь история! От простого клея!
- Эй ты, леший! - окрикнул сторожа молодой человек в желтых
перчатках.
Сторож сразу же понял, что это обращаются к нему, но продолжал
смотреть на муху.
- Не тебе, что ли, говорят? - крикнул опять молодой человек, - Скотина!
Сторож раздавил муху пальцем и, не поворачивая головы к молодому
человеку сказал:
- А ты чего, срамник, орешь-то? Я и так слышу. Нечего орать-то!
Молодой человек почистил перчатками свои брюки и деликатным
голосом спросил:
- Скажите, дедушка, как тут пройти на небо?
Сторож посмотрел на молодого человека, прищурил один глаз,
потом прищурил другой, потом почесал себе бородку, еще раз посмотрел
на молодого человека и сказал:
- Ну, нечего тут задерживаться, проходите мимо.
- Извините, - сказал молодой человек, - ведь я по срочному
делу.
1 2 3 4 5 6 7 8
- Сю-сю, - сказал Мышин, ворочаясь на полу.
Фаол продолжал:" Грешит ли камень? Грешит ли дерево? Грешит
ли зверь? Или грешит один человек?"
- Млям-млям, - сказал Мышин, прислушиваясь к словам Фаола, - шуп-уп.
Фаол продолжал:" Если грешит только один человек, то значит,
все грехи мира находятся в самом человеке. Грех не входит
в человека, а только выходит из него. Подобно пище:
человек сЪедает хорошее, а выбрасывает из себя нехорошее. В
мире нет ничего нехорошего, только то, что прошло сквозь человека,
может стать нехорошим".
- Умняф, - сказал Мышин, стараясь приподняться с пола.
Фаол продолжал:" Вот я говорил о любви, я говорил о тех
состояниях наших, которые называются одним словом "любовь".
Ошибка ли это языка, или все эти состояния едины? Любовь матери
к ребенку, любовь сына к матери и любовь мужчины и женщины - быть
может это все одна любовь?"
- Определенно, - сказал Мышин, кивая головой.
Фаол сказал:" Да, я думаю, что сущность любви не меняется от
того, кто кого любит. Каждому человеку отпущена известная величина
любви. И каждый человек ищет, куда бы ее приложить, не
скидывая своих фузеляжек. Раскрытие тайн перестановок и мелких
свойств нашей души, подобной мешку опилок..."
- Хвать! - крикнул Мышин, вскакивая с пола. - Сгинь!
И Фаол рассыпался, как плохой сахар.
[1940]
- 19
- ПРАЗДНИК
На крыше одного дома сидели два чертежника и ели гречневую
кашу.
Вдруг один из чертежников радостно вскрикнул и достал из
кармана длинный носовой платок. Ему пришла в голову блестящая
идея завязать в кончик платка двадцатикопеечную монетку и
швырнуть это все с крыши вниз на улицу и посмотреть, что из
этого получится.
Второй чертежник, быстро уловив идею первого, доел гречневую
кашу, высморкался и, облизав себе пальцы, принялся наблюдать за
первым чертежником.
Однако внимание обоих чертежников было отвлечено от опыта
с платком и двадцатикопеечной монеткой. На крыше, где сидели
оба чертежника, произошло событие, не могущее не быть незамеченным.
Дворник Ибрагим приколачивал к трубе длинную палку с выцветшим
флагом.
Чертежники спросили Ибрагима, что это значит, на что Ибрагим
отвечал:
- Это значит, что в городе праздник.
- А какой-же праздник, Ибрагим? - спросили чертежники.
- А праздник такой, что наш любимый поэт сочинил новую поэму! - сказал
Ибрагим.
И чертежники, устыженные своим незнанием, растворились в
воздухе.
9 января 1935
НАЧАЛО ОЧЕНЬ ХОРОШЕГО ЛЕТНЕГО ДНЯ
(Симфония)
Чуть только прокричал петух, Тимофей выскочил из окошка на
крышу и напугал всех, кто проходил в это время по улице.
Крестьянин Харитон остановился, поднял камень и пустил им
в Тимофея. Тимофей куда-то исчез.
- Вот ловкач! - закричало человеческое стадо, и некто Зубов
разбежался и со всего маху двинулся головой об стену.
- Эх! - вскрикнула баба с флюсом. Но Комаров сделал этой
- 20 - бабе
тепель-тапель, и баба с воем убежала в подворотню.
Мимо шел Фетелюшин и посмеивался. К нему подошел Комаров и
сказал:
- Эй ты, сало! - и ударил Фетелюшина по животу. Фетелюшин
прислонился к стене и начал икать.
Ромашкин плевался сверху из окна, стараясь попасть в Фетелюшина.
Тут же невдалеке носатая баба била корытом своего ребенка.
А молодая толстенькая мать терла хорошенькую девочку
лицом о кирпичную стену.
Маленькая собачка, сломав свою тоненькую ножку, валялась на
панели.
Маленький мальчик ел из плевательницы какую-то гадость.
У бакалейного магазина стояла длинная очередь за сахаром.
Бабы громко ругались и толкали друг друга кошелками.
Крестьянин Харитон, напившись денатурату, стоял перед бабами
с растегнутыми штанами и произносил нехорошие слова.
Таким образом начинался хороший, летний день.
МАКАРОВ И ПЕТЕРСЕН
МАКАРОВ: Тут, в этой книге, написано о наших желаниях и об
исполнении их. Прочти эту книгу, и ты поймешь, как тщетны наши
желания. Ты также поймешь, как легко исполнить желание другого
и как трудно исполнить желание свое.
ПЕТЕРСЕН: Ты что-то заговорил больно торжественно. Так говорят
вожди индейцев.
МАКАРОВ: Эта книга такова, что говорить о ней надо возвышенно.
Даже думая о ней, я снимаю шапку.
ПЕТЕРСЕН: А руки моешь, прежде чем коснуться этой книги?
МАКАРОВ: Да, и руки надо мыть.
ПЕТЕРСЕН: Ты и ноги, на всякий случай, вымыл бы!
МАКАРОВ: Это неостроумно и грубо.
ПЕТЕРСЕН: Да что же это за книга?
МАКАРОВ: Название этой книги таинственно...
ПЕТЕРСЕН: Хи-хи-хи!
МАКАРОВ: Называется эта книга МАЛГИЛ.
(Петерсен исчезает)
МАКАРОВ: Господи! Что же это такое? Петерсен!
- 21
- Голос ПЕТЕРСЕНА: Что случилось? Макаров! Где я?
МАКАРОВ: Где ты? Я тебя не вижу!
Голос ПЕТЕРСЕНА: А ты где? Я тоже тебя не вижу!.. Что это
за шары?
МАКАРОВ: Что же делать? Петерсен, ты слышишь меня?
Голос ПЕТЕРСЕНА: Слышу! Но что такое случилось? И что это
за шары?
МАКАРОВ: Ты можешь двигаться?
Голос ПЕТЕРСЕНА: Макаров! Ты видишь эти шары?
МАКАРОВ: Какие шары?
Голос ПЕТЕРСЕНА: Пустите!.. Пустите меня!.. Макаров!..
(Тихо. Макаров стоит в ужасе, потом хватает книгу и раскрыва
ет ее.)
МАКАРОВ: (читает): "...постепенно человек утрачивает свою
форму и становится шаром. И став шаром, человек утрачивает все
свои желания".
З А Н А В Е С
СУД ЛИНЧА
Петров садится на коня и говорит, обращаясь к толпе, речь о
том, что будет, если на месте, где находится общественный сад,
будет построен американский небоскреб. Толпа слушает и, видимо,
соглашается. Петров записывает что-то у себя в записной книжке.
Из толпы выделяется человек среднего роста и спрашивает
Петрова, что он записал у себя в записной книжечке. Петров
отвечает, что это касается только его самого. Человек среднего
роста наседает. Слово за слово, и начинается распря. Толпа принимает
сторону человека среднего роста, и Петров, спасая свою
жизнь, погоняет коня и скрывается за поворотом. Толпа волнуется
и, за неимением другой жертвы, хватает человека среднего
роста и отрывает ему голову. Оторванная голова катится по
мостовой и застревает в люке для водостока. Толпа, удовлетворив
свои страсти, - расходится. .
- 22
- МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК, УДИВИВШИЙ СТОРОЖА
- Ишь ты! - сказал сторож, рассматривая муху. - Ведь если
помазать ее столярным клеем, то ей, пожалуй, и конец придет. Вот
ведь история! От простого клея!
- Эй ты, леший! - окрикнул сторожа молодой человек в желтых
перчатках.
Сторож сразу же понял, что это обращаются к нему, но продолжал
смотреть на муху.
- Не тебе, что ли, говорят? - крикнул опять молодой человек, - Скотина!
Сторож раздавил муху пальцем и, не поворачивая головы к молодому
человеку сказал:
- А ты чего, срамник, орешь-то? Я и так слышу. Нечего орать-то!
Молодой человек почистил перчатками свои брюки и деликатным
голосом спросил:
- Скажите, дедушка, как тут пройти на небо?
Сторож посмотрел на молодого человека, прищурил один глаз,
потом прищурил другой, потом почесал себе бородку, еще раз посмотрел
на молодого человека и сказал:
- Ну, нечего тут задерживаться, проходите мимо.
- Извините, - сказал молодой человек, - ведь я по срочному
делу.
1 2 3 4 5 6 7 8