Он стал заново переводить все те места Евангелий, которые, по его мнению, касались вопросов морали, стараясь понять их, руководствуясь общим смыслом всего учения. При этом особенное внимание он обращал на варианты евангельских текстов, ища в этих вариантах подтверждения того смысла отдельных мест, который представлялся ему наиболее соответствующим общему духу христианского учения. Работа эта целиком захватила Толстого.
В письме к Н.Н. Страхову он писал: «Работы, работы мне впереди бездна, а сил мало. И я хоть и приучаю себя думать, что не мне судить то, что выйдет из моей работы, и не мое дело задавать себе работу, а мое дело проживать жизнь так, чтобы это была жизнь, а не смерть, часто не могу отделаться от старых дурных привычек заботиться о том, что выйдет, – заботиться, то есть огорчаться, желать, унывать. -Иногда же, и чем дальше живу, тем чаще, бываю совсем спокоен».
Толстой при переводе наиболее трудных и значительных мест Евангелий обращался к латинскому переводу (Вульгата), к немецкому, французскому, английскому переводам и справлялся в ряде лексиконов о передаче на различных языках употребленных в Евангелиях греческих слов. Как видно из черновых рукописей, Толстой пользовался преимущественно греко-немецким словарем W. Раре, издания 1866 г.
Около 15 ноября 1880 г. Толстой писал Н.Н. Страхову: «Я очень напряженно занят».
Около 28 мая 1881 г. Толстой писал Страхову: «Я живу по-старому, расту и ближусь к смерти все с меньшим и меньшим сомнением. Все еще работаю и работы не вижу конца».
Работа, как и в 1880 г., продолжается и летом. Она прерывается 10 июня, когда Толстой вместе с слугою С.П. Арбузовым и яснополянским учителем Д.Ф. Виноградовым отправился пешком в Оптину Пустынь, откуда вернулся в Ясную Поляну 19 июня.
Наконец, в письме к Страхову, написанным по возвращении из Оптиной Пустыни в конце июня или в начале июля, читаем: «Я недавно сделал путешествие в Оптину Пустынь и в Калугу, и очень мне было хорошо. Теперь сижу дома и понемногу занимаюсь все той же своей работой... Дело мое вот в каком положении. Из большого сочинения, которое я после вас [то есть после поездки Страхова в Ясную Поляну в феврале] и кончил и еще раз все прошел, я сделал еще из Евангелия извлечение без примечаний, но с коротким предисловием; и это-то извлечение, которое составит небольшую книгу, хочу напечатать за границей; а большое покамест положить (по гордости своей, в библиотеку). Извлечение это мне кажется готовым, и я думаю напечатать его осенью. Большое же, может быть, буду, может – не буду еще перерабатывать».
Работа, так долго и упорно занимавшая Толстого, теперь представляется ему законченной. И в дальнейшем продолжительных периодов в работе над «Соединением и переводом четырех Евангелий», по видимому, уже не было.
Слухи о новом, совсем необычном произведении знаменитого романиста графа Л.Н. Толстого проникли в печать, и Толстой стал получать запросы от незнакомых ему лиц. В ответ на письмо некоей З.И. Уразовой из Петербурга (сведений о ней не имеем, и письмо ее неизвестно) он писал около 27 августа 1881 г.: «Точно, что я написал сочинение, которого главная часть есть изложение Евангелия, как я его понял; но я еще не печатал его».
В первой главе своего сочинения «В чем моя вера?», начатого в 1883 г., Толстой так вспоминал о своей работе по исследованию Евангелий:
"О том, почему я прежде не понимал учение Христа, и как и почему я понял его, я написал два больших сочинения: « Критику Догматического богословия» и новый перевод и соединение четырех Евангелий с объяснениями. В сочинениях этих я методически, шаг за шагом, стараюсь разобрать все то, что скрывает от людей истину, и стих за стихом вновь перевожу, сличаю и соединяю четыре Евангелия.
Работа эта продолжается уже шестой год. Каждый год, каждый месяц я нахожу новые и новые уяснения и подтверждения основной мысли и исправляю вкравшиеся в мою работу, от поспешности и увлеченья, ошибки, исправляю их и дополнению то, что сделано. Жизнь моя, которой остается уже немного, вероятно кончится раньше этой работы. Но я уверен, что работа эта нужна, и потому делаю, пока жив, что могу".
Дальнейших сведений о работе Толстого над «Соединением и переводом четырех Евангелий» не имеется. Работа была сделана (хотя Толстой и не считал ее вполне законченной) и уступила место другим работам.
Приступив к новому переводу Евангелий с греческого языка, Толстой был совершенно чужд церковного идолопоклонства перед буквой писания. Он исходил из убеждения, что «представление о том, что Евангелия, все четыре, со всеми своими стихами и буквами, суть священные книги, есть, с одной стороны, самое грубое заблуждение, с другой -самый грубый и вредный обман» (предисловие к «Краткому изложению Евангелия»). Характерен в этом отношении ответ Толстого одному церковнику, ненавидевшему его за антицерковное направление. На вопрос этого церковника: «Скажите, Лев Николаевич, как вы решились перевести Евангелие?» – Толстой не без иронии ответил: «Что же тут особенного, что поручик артиллерии перевел для себя книгу с греческого?»
Время работы над переводом и исследованием Евангелий в воспоминании Толстого навсегда осталось временем не только напряженного умственного труда, но и высокого духовного подъема. 19 мая 1884 г. он писал В.Г. Черткову: «Это сочинение – обзор богословия и разбор Евангелий – есть лучшее произведение моей мысли, есть та одна книга, которую (как говорят) человек пишет во всю свою жизнь».
Н.Н. Страхов 19 июля 1883 г. писал– Н. Я. Данилевскому из Ясной Поляны: «Л.Н. Толстой (может быть, вы слышали) выучился в эту зиму по-еврейски, и это уже помогает ему в понимании Писания, главном его занятии. Иные из его открытий в этом деле и поразительны своею верностию и приводят к важным, глубоким результатам».
В середине октября 1886 г. в письме к М.А. Новоселову, указав по его просьбе лучшие источники по истории христианства, Толстой прибавлял: «Впрочем, не советую вам углубляться в эти занятия. Тот, кто в Евангелии не сумеет отделить сердцем основного, тот никаким изучением критики не узнает этого. А кто умеет отличать, тому не нужно. Умеет же отличать тот, кому нужно руководство Евангелия для жизни, а не для мудрствования».
12 февраля 1889 г. Толстой записывает в Дневнике: «Помню то доброе чувство, по которому я не боялся, что меня осудят за ошибки. Я знал, что больше доброго, чем злого, что от сердца доброго исходят слова добрые, и потому не боялся зла и не боялся осуждения, и теперь в хорошие минуты не боюсь».
Кандидату Петербургской духовной академии А.А. Зеленецкому на его письмо с возражениями против понимания Толстым греческого текста некоторых мест Евангелий Толстой отвечал 15 марта 1890 г.: «Откровенно скажу вам, что буква, слова не интересуют меня, и я часто сожалею, что придавал ей слишком большое значение и делал, увлекаясь своими гипотезами, натяжки в толкованиях буквы. И потому во всяких ошибках в толкованиях буквы охотно соглашаюсь. Дух же учения не нуждается в толковании и не может измениться ни от каких толкований».
В том же 1890 г., 12 декабря, Толстой писал И.Б. Файнерману относительно вариантов евангельских текстов: «Не увлекайтесь вы этими вариантами. Я это испытал, – это скользкий путь. Смысл каждого места – во всем Евангелии, и кто не может понять смысла отдельного места сообразно всему духу его, – того ничем не убедишь».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120
В письме к Н.Н. Страхову он писал: «Работы, работы мне впереди бездна, а сил мало. И я хоть и приучаю себя думать, что не мне судить то, что выйдет из моей работы, и не мое дело задавать себе работу, а мое дело проживать жизнь так, чтобы это была жизнь, а не смерть, часто не могу отделаться от старых дурных привычек заботиться о том, что выйдет, – заботиться, то есть огорчаться, желать, унывать. -Иногда же, и чем дальше живу, тем чаще, бываю совсем спокоен».
Толстой при переводе наиболее трудных и значительных мест Евангелий обращался к латинскому переводу (Вульгата), к немецкому, французскому, английскому переводам и справлялся в ряде лексиконов о передаче на различных языках употребленных в Евангелиях греческих слов. Как видно из черновых рукописей, Толстой пользовался преимущественно греко-немецким словарем W. Раре, издания 1866 г.
Около 15 ноября 1880 г. Толстой писал Н.Н. Страхову: «Я очень напряженно занят».
Около 28 мая 1881 г. Толстой писал Страхову: «Я живу по-старому, расту и ближусь к смерти все с меньшим и меньшим сомнением. Все еще работаю и работы не вижу конца».
Работа, как и в 1880 г., продолжается и летом. Она прерывается 10 июня, когда Толстой вместе с слугою С.П. Арбузовым и яснополянским учителем Д.Ф. Виноградовым отправился пешком в Оптину Пустынь, откуда вернулся в Ясную Поляну 19 июня.
Наконец, в письме к Страхову, написанным по возвращении из Оптиной Пустыни в конце июня или в начале июля, читаем: «Я недавно сделал путешествие в Оптину Пустынь и в Калугу, и очень мне было хорошо. Теперь сижу дома и понемногу занимаюсь все той же своей работой... Дело мое вот в каком положении. Из большого сочинения, которое я после вас [то есть после поездки Страхова в Ясную Поляну в феврале] и кончил и еще раз все прошел, я сделал еще из Евангелия извлечение без примечаний, но с коротким предисловием; и это-то извлечение, которое составит небольшую книгу, хочу напечатать за границей; а большое покамест положить (по гордости своей, в библиотеку). Извлечение это мне кажется готовым, и я думаю напечатать его осенью. Большое же, может быть, буду, может – не буду еще перерабатывать».
Работа, так долго и упорно занимавшая Толстого, теперь представляется ему законченной. И в дальнейшем продолжительных периодов в работе над «Соединением и переводом четырех Евангелий», по видимому, уже не было.
Слухи о новом, совсем необычном произведении знаменитого романиста графа Л.Н. Толстого проникли в печать, и Толстой стал получать запросы от незнакомых ему лиц. В ответ на письмо некоей З.И. Уразовой из Петербурга (сведений о ней не имеем, и письмо ее неизвестно) он писал около 27 августа 1881 г.: «Точно, что я написал сочинение, которого главная часть есть изложение Евангелия, как я его понял; но я еще не печатал его».
В первой главе своего сочинения «В чем моя вера?», начатого в 1883 г., Толстой так вспоминал о своей работе по исследованию Евангелий:
"О том, почему я прежде не понимал учение Христа, и как и почему я понял его, я написал два больших сочинения: « Критику Догматического богословия» и новый перевод и соединение четырех Евангелий с объяснениями. В сочинениях этих я методически, шаг за шагом, стараюсь разобрать все то, что скрывает от людей истину, и стих за стихом вновь перевожу, сличаю и соединяю четыре Евангелия.
Работа эта продолжается уже шестой год. Каждый год, каждый месяц я нахожу новые и новые уяснения и подтверждения основной мысли и исправляю вкравшиеся в мою работу, от поспешности и увлеченья, ошибки, исправляю их и дополнению то, что сделано. Жизнь моя, которой остается уже немного, вероятно кончится раньше этой работы. Но я уверен, что работа эта нужна, и потому делаю, пока жив, что могу".
Дальнейших сведений о работе Толстого над «Соединением и переводом четырех Евангелий» не имеется. Работа была сделана (хотя Толстой и не считал ее вполне законченной) и уступила место другим работам.
Приступив к новому переводу Евангелий с греческого языка, Толстой был совершенно чужд церковного идолопоклонства перед буквой писания. Он исходил из убеждения, что «представление о том, что Евангелия, все четыре, со всеми своими стихами и буквами, суть священные книги, есть, с одной стороны, самое грубое заблуждение, с другой -самый грубый и вредный обман» (предисловие к «Краткому изложению Евангелия»). Характерен в этом отношении ответ Толстого одному церковнику, ненавидевшему его за антицерковное направление. На вопрос этого церковника: «Скажите, Лев Николаевич, как вы решились перевести Евангелие?» – Толстой не без иронии ответил: «Что же тут особенного, что поручик артиллерии перевел для себя книгу с греческого?»
Время работы над переводом и исследованием Евангелий в воспоминании Толстого навсегда осталось временем не только напряженного умственного труда, но и высокого духовного подъема. 19 мая 1884 г. он писал В.Г. Черткову: «Это сочинение – обзор богословия и разбор Евангелий – есть лучшее произведение моей мысли, есть та одна книга, которую (как говорят) человек пишет во всю свою жизнь».
Н.Н. Страхов 19 июля 1883 г. писал– Н. Я. Данилевскому из Ясной Поляны: «Л.Н. Толстой (может быть, вы слышали) выучился в эту зиму по-еврейски, и это уже помогает ему в понимании Писания, главном его занятии. Иные из его открытий в этом деле и поразительны своею верностию и приводят к важным, глубоким результатам».
В середине октября 1886 г. в письме к М.А. Новоселову, указав по его просьбе лучшие источники по истории христианства, Толстой прибавлял: «Впрочем, не советую вам углубляться в эти занятия. Тот, кто в Евангелии не сумеет отделить сердцем основного, тот никаким изучением критики не узнает этого. А кто умеет отличать, тому не нужно. Умеет же отличать тот, кому нужно руководство Евангелия для жизни, а не для мудрствования».
12 февраля 1889 г. Толстой записывает в Дневнике: «Помню то доброе чувство, по которому я не боялся, что меня осудят за ошибки. Я знал, что больше доброго, чем злого, что от сердца доброго исходят слова добрые, и потому не боялся зла и не боялся осуждения, и теперь в хорошие минуты не боюсь».
Кандидату Петербургской духовной академии А.А. Зеленецкому на его письмо с возражениями против понимания Толстым греческого текста некоторых мест Евангелий Толстой отвечал 15 марта 1890 г.: «Откровенно скажу вам, что буква, слова не интересуют меня, и я часто сожалею, что придавал ей слишком большое значение и делал, увлекаясь своими гипотезами, натяжки в толкованиях буквы. И потому во всяких ошибках в толкованиях буквы охотно соглашаюсь. Дух же учения не нуждается в толковании и не может измениться ни от каких толкований».
В том же 1890 г., 12 декабря, Толстой писал И.Б. Файнерману относительно вариантов евангельских текстов: «Не увлекайтесь вы этими вариантами. Я это испытал, – это скользкий путь. Смысл каждого места – во всем Евангелии, и кто не может понять смысла отдельного места сообразно всему духу его, – того ничем не убедишь».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120