Он стал на колени, отполз на четвереньках от края и встал.
…Тик… тик-тик… тик…
— Настоящий прочный асфальт, Анатолий Борисович. Стою!
— Может быть, это берег? — с тайной надеждой в голосе спросил, подходя, Ермаков.
— Не знаю… нет, не берег. Это как корка над болотом.
Ермаков нагнулся.
— Толщина примерно сантиметров тридцать — тридцать пять, — сказал он.
— Я знаю, что это такое, — вмешался вдруг Крутиков. — Ведь «Хиус» спускался на фотореакторе…
— О черт! — Было слышно, как Юрковский звонко шлепнул себя по шлему. — Ведь это же…
— Спекшийся ил, несомненно, — подтвердил Ермаков. — Фотореактор выжег из него воду, образовалась корка. А «Хиус» при посадке проломил ее.
— Похоже на это, — согласился Быков. Он шел вдоль кромки, с любопытством приглядываясь. — Широкая, как Красная площадь, ровная, танцевать можно. Но вся в трещинах.
— «Мальчик» пройдет? — осведомился Ермаков.
Быков ответил небрежно:
— «Мальчик» везде пройдет.
…Тик-тик… тик… тик-тик…
— Ну что же, товарищи… Я возвращаюсь. Думаю, экипажу можно высаживаться. Юрковский и Спицын, отправляйтесь к Быкову.
— Есть!
— «Вперед, покорители неба!» — насмешливо пропел Юрковский, вылезая из люка. — Эй, Богдан, поберегись!
— А я? — обиженно осведомился Дауге.
— Мы с вами займемся анализом образцов грунта и атмосферы и кое-что посмотрим.
— Хорошо, Анатолий Борисович.
— Михаил Антонович, — распорядился Ермаков, появившись в кессонном отсеке, — ступайте в рубку и попытайтесь прощупать окрестности локатором… Товарищ Быков, сейчас к вам подойдут Юрковский со Спицыным. Вы старший. Попробуйте дойти до внешнего края площадки. Дальше не ходить.
— Слушаюсь.
«Правильно, — подумал Быков. — Глупо ползать вслепую по шею в этой трясине, когда у нас есть транспортер с инфракрасными проекторами. Правда, транспортер еще надо снять…»
Где-то неподалеку чертыхался вполголоса Юрковский. Приглушенный голос Богдана произнес:
— Правее, правее, Володя…
Через несколько минут послышались медленные чавкающие звуки, и из тумана выплыли две серые фигуры.
— Где ты тут, Алешка? Черт, ни зги не видно… Как, еще не сожрали тебя местные чудища?
— Бог миловал, — буркнул Быков, помогая обоим выбраться на «такыр».
Юрковский притопнул, пробуя прочность корки. Богдан, обтирая ладонью забрызганную илом лицевую часть шлема, сказал:
— Зря это, скажу я вам…
— Что?
— Зря ее назвали Венерой.
— Кого? А-а… — Быков пожал плечами. — Дело, знаешь, не в названии.
Юрковский расхохотался.
Они неторопливо пошли, перепрыгивая через широкие трещины, в которых дымилась жидкая масса ила.
— Богдан! — понизив голос, проговорил Быков. — Ведь болото излучает… Слышишь?
…Тик… тик-тик-тик-тик…
— Слышу. Это чепуха. У нас очень чувствительные счетчики, Алеша.
— Все, что попадает под фотореактор, должно излучать, — наставительно изрек Юрковский. — Ясно даже и…
— Погодите-ка… — Богдан поднял руку.
Они остановились. Невнятные голоса Ермакова и Дауге стали едва слышны в шорохах и потрескивании наушников.
— На сколько мы отошли от «Хиуса», как вы думаете? — спросил Спицын.
— Метров на семьдесят-восемьдесят, — быстро ответил Быков.
— Так. Значит, наших радиотелефонов хватает только на это расстояние.
— Маловато, — заметил Юрковский. — Ионизация, вероятно?
— Да…
…Тик… тик-тик… тик… тик…
Они пошли дальше. Рев, бульканье, завывание становились все слышнее. Где-то впереди справа раздался громкий храп.
— Чу! Слышу пушек гром… — пробормотал Юрковский.
— Вот она!
Внешняя кромка огромной лепешки, выжженной на поверхности трясины пламенем фотореактора, была закруглена и полого уходила в жижу. И сразу за ней из тумана выступили бледно-серые причудливые силуэты странных растений. До них было рукой подать — не больше десяти шагов, но белесые волны испарений непрерывно меняли и искажали их облик, открывая одни и окутывая непроницаемой мглой другие детали, и разглядеть их как следует не было никакой возможности.
— Венерианский лес, — прошептал Юрковский с таким странным выражением, что Быков недоверчиво покосился на него.
— Да… венерианский. По-моему, пакость, — кашлянув, сказал Богдан.
— Молчи, Богдан! Ты говоришь ерунду… Ведь это жизнь! Новые формы жизни! И мы — мы! — открыли их…
— Вот, кажется, еще одна новая форма жизни, — пробормотал Быков, с беспокойством вглядываясь в большое темное пятно, внезапно появившееся у края корки недалеко от них.
— Где? — живо повернулся Юрковский.
Пятно пропало.
— Мне показалось… — начал Быков, но низкий, глухой рев прервал его. — Вот, слышите?
— Это где-то здесь, рядом… — Спицын ткнул рукой вправо.
— Да-да, неподалеку. Значит, я действительно видел…
Быков потихоньку потянул из-за пояса гранату, тревожно поглядывая по сторонам.
— Большое? — спросил Спицын.
— Большое…
Снова раздался рев, теперь уже совсем близко. Ни одно земное животное не могло издавать такие звуки — механические, похожие на вой паровой сирены, и вместе с тем полные угрозы.
Быков вздрогнул.
— Ревет… — тихонько сказал он.
— Да… Пойдем посмотрим? — хриплым голосом предложил Юрковский. — Эх, то ли дело на Марсе! До чего щедрая и приличная планета! Санаторий!
…Тик… тик-тик… тик-тик…
— Нет, идти не следует, — сказал Спицын. — Лихачество…
Быков промолчал.
— Боитесь? Тогда я один… — Юрковский решительно шагнул вперед.
Все произошло очень быстро. Быков повернулся к Спицыну, и в этот момент что-то тяжко рухнуло на площадку, словно сбросили на асфальт тюк мокрого белья. Округлая темная масса величиной с упитанную корову надвинулась на людей из тумана. Юрковский отшатнулся и со сдавленным криком сорвался в болото. Спицын попятился. Секунду Быкову казалось, что вокруг воцарилась мертвая тишина. Затем робкое «тик-тик» дозиметра вошло в сознание, и он опомнился.
— Ложись! — заорал он.
Спицын, упав ничком, увидел, как Быков прыгнул назад и взмахнул правой рукой — раз и еще раз. Два тупых гулких удара оглушили его. Туман коротко озарился двумя оранжевыми вспышками, и дважды возникло и мгновенно исчезло в сумраке блестящее влажное тело — громадный кожаный мешок, изрытый глубокими складками. С визгом пронеслись осколки, дробно простучали по «асфальту». Затем все стихло.
— Finita la comedia, — машинально пробормотал Спицын, с трудом поднимаясь на ноги.
— Где Юрковский? — задыхаясь, крикнул Быков.
— Здесь… Дайте руку…
Они втащили на «асфальт» Юрковского, вымазанного с головы до ног. «Пижон», не говоря ни слова, кинулся к тому месту, где три минуты назад находилось чудовище.
— Ничего, — разочарованно сказал он.
Действительно, чудовище исчезло.
— Но ведь оно было? — Юрковский ходил вдоль края площадки, останавливался, нагибался, упираясь руками в колени, всматривался в неясные очертания спутанных стеблей и стволов за пеленой испарений.
— Было…
— Он… оно ушло.
— Словно растворилось, — задумчиво сказал Спицын.
— Может быть, вы не попали? — наивно спросил Юрковский, останавливаясь перед Быковым, который озабоченно осматривал автомат.
Быков презрительно фыркнул.
— Ну ладно, ушел он, и слава аллаху, — сказал Спицын. — Интересно, что ему от нас было нужно? Хотел пообедать?
— Ер-рунда! — с чувством произнес Юрковский.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
…Тик… тик-тик… тик…
— Настоящий прочный асфальт, Анатолий Борисович. Стою!
— Может быть, это берег? — с тайной надеждой в голосе спросил, подходя, Ермаков.
— Не знаю… нет, не берег. Это как корка над болотом.
Ермаков нагнулся.
— Толщина примерно сантиметров тридцать — тридцать пять, — сказал он.
— Я знаю, что это такое, — вмешался вдруг Крутиков. — Ведь «Хиус» спускался на фотореакторе…
— О черт! — Было слышно, как Юрковский звонко шлепнул себя по шлему. — Ведь это же…
— Спекшийся ил, несомненно, — подтвердил Ермаков. — Фотореактор выжег из него воду, образовалась корка. А «Хиус» при посадке проломил ее.
— Похоже на это, — согласился Быков. Он шел вдоль кромки, с любопытством приглядываясь. — Широкая, как Красная площадь, ровная, танцевать можно. Но вся в трещинах.
— «Мальчик» пройдет? — осведомился Ермаков.
Быков ответил небрежно:
— «Мальчик» везде пройдет.
…Тик-тик… тик… тик-тик…
— Ну что же, товарищи… Я возвращаюсь. Думаю, экипажу можно высаживаться. Юрковский и Спицын, отправляйтесь к Быкову.
— Есть!
— «Вперед, покорители неба!» — насмешливо пропел Юрковский, вылезая из люка. — Эй, Богдан, поберегись!
— А я? — обиженно осведомился Дауге.
— Мы с вами займемся анализом образцов грунта и атмосферы и кое-что посмотрим.
— Хорошо, Анатолий Борисович.
— Михаил Антонович, — распорядился Ермаков, появившись в кессонном отсеке, — ступайте в рубку и попытайтесь прощупать окрестности локатором… Товарищ Быков, сейчас к вам подойдут Юрковский со Спицыным. Вы старший. Попробуйте дойти до внешнего края площадки. Дальше не ходить.
— Слушаюсь.
«Правильно, — подумал Быков. — Глупо ползать вслепую по шею в этой трясине, когда у нас есть транспортер с инфракрасными проекторами. Правда, транспортер еще надо снять…»
Где-то неподалеку чертыхался вполголоса Юрковский. Приглушенный голос Богдана произнес:
— Правее, правее, Володя…
Через несколько минут послышались медленные чавкающие звуки, и из тумана выплыли две серые фигуры.
— Где ты тут, Алешка? Черт, ни зги не видно… Как, еще не сожрали тебя местные чудища?
— Бог миловал, — буркнул Быков, помогая обоим выбраться на «такыр».
Юрковский притопнул, пробуя прочность корки. Богдан, обтирая ладонью забрызганную илом лицевую часть шлема, сказал:
— Зря это, скажу я вам…
— Что?
— Зря ее назвали Венерой.
— Кого? А-а… — Быков пожал плечами. — Дело, знаешь, не в названии.
Юрковский расхохотался.
Они неторопливо пошли, перепрыгивая через широкие трещины, в которых дымилась жидкая масса ила.
— Богдан! — понизив голос, проговорил Быков. — Ведь болото излучает… Слышишь?
…Тик… тик-тик-тик-тик…
— Слышу. Это чепуха. У нас очень чувствительные счетчики, Алеша.
— Все, что попадает под фотореактор, должно излучать, — наставительно изрек Юрковский. — Ясно даже и…
— Погодите-ка… — Богдан поднял руку.
Они остановились. Невнятные голоса Ермакова и Дауге стали едва слышны в шорохах и потрескивании наушников.
— На сколько мы отошли от «Хиуса», как вы думаете? — спросил Спицын.
— Метров на семьдесят-восемьдесят, — быстро ответил Быков.
— Так. Значит, наших радиотелефонов хватает только на это расстояние.
— Маловато, — заметил Юрковский. — Ионизация, вероятно?
— Да…
…Тик… тик-тик… тик… тик…
Они пошли дальше. Рев, бульканье, завывание становились все слышнее. Где-то впереди справа раздался громкий храп.
— Чу! Слышу пушек гром… — пробормотал Юрковский.
— Вот она!
Внешняя кромка огромной лепешки, выжженной на поверхности трясины пламенем фотореактора, была закруглена и полого уходила в жижу. И сразу за ней из тумана выступили бледно-серые причудливые силуэты странных растений. До них было рукой подать — не больше десяти шагов, но белесые волны испарений непрерывно меняли и искажали их облик, открывая одни и окутывая непроницаемой мглой другие детали, и разглядеть их как следует не было никакой возможности.
— Венерианский лес, — прошептал Юрковский с таким странным выражением, что Быков недоверчиво покосился на него.
— Да… венерианский. По-моему, пакость, — кашлянув, сказал Богдан.
— Молчи, Богдан! Ты говоришь ерунду… Ведь это жизнь! Новые формы жизни! И мы — мы! — открыли их…
— Вот, кажется, еще одна новая форма жизни, — пробормотал Быков, с беспокойством вглядываясь в большое темное пятно, внезапно появившееся у края корки недалеко от них.
— Где? — живо повернулся Юрковский.
Пятно пропало.
— Мне показалось… — начал Быков, но низкий, глухой рев прервал его. — Вот, слышите?
— Это где-то здесь, рядом… — Спицын ткнул рукой вправо.
— Да-да, неподалеку. Значит, я действительно видел…
Быков потихоньку потянул из-за пояса гранату, тревожно поглядывая по сторонам.
— Большое? — спросил Спицын.
— Большое…
Снова раздался рев, теперь уже совсем близко. Ни одно земное животное не могло издавать такие звуки — механические, похожие на вой паровой сирены, и вместе с тем полные угрозы.
Быков вздрогнул.
— Ревет… — тихонько сказал он.
— Да… Пойдем посмотрим? — хриплым голосом предложил Юрковский. — Эх, то ли дело на Марсе! До чего щедрая и приличная планета! Санаторий!
…Тик… тик-тик… тик-тик…
— Нет, идти не следует, — сказал Спицын. — Лихачество…
Быков промолчал.
— Боитесь? Тогда я один… — Юрковский решительно шагнул вперед.
Все произошло очень быстро. Быков повернулся к Спицыну, и в этот момент что-то тяжко рухнуло на площадку, словно сбросили на асфальт тюк мокрого белья. Округлая темная масса величиной с упитанную корову надвинулась на людей из тумана. Юрковский отшатнулся и со сдавленным криком сорвался в болото. Спицын попятился. Секунду Быкову казалось, что вокруг воцарилась мертвая тишина. Затем робкое «тик-тик» дозиметра вошло в сознание, и он опомнился.
— Ложись! — заорал он.
Спицын, упав ничком, увидел, как Быков прыгнул назад и взмахнул правой рукой — раз и еще раз. Два тупых гулких удара оглушили его. Туман коротко озарился двумя оранжевыми вспышками, и дважды возникло и мгновенно исчезло в сумраке блестящее влажное тело — громадный кожаный мешок, изрытый глубокими складками. С визгом пронеслись осколки, дробно простучали по «асфальту». Затем все стихло.
— Finita la comedia, — машинально пробормотал Спицын, с трудом поднимаясь на ноги.
— Где Юрковский? — задыхаясь, крикнул Быков.
— Здесь… Дайте руку…
Они втащили на «асфальт» Юрковского, вымазанного с головы до ног. «Пижон», не говоря ни слова, кинулся к тому месту, где три минуты назад находилось чудовище.
— Ничего, — разочарованно сказал он.
Действительно, чудовище исчезло.
— Но ведь оно было? — Юрковский ходил вдоль края площадки, останавливался, нагибался, упираясь руками в колени, всматривался в неясные очертания спутанных стеблей и стволов за пеленой испарений.
— Было…
— Он… оно ушло.
— Словно растворилось, — задумчиво сказал Спицын.
— Может быть, вы не попали? — наивно спросил Юрковский, останавливаясь перед Быковым, который озабоченно осматривал автомат.
Быков презрительно фыркнул.
— Ну ладно, ушел он, и слава аллаху, — сказал Спицын. — Интересно, что ему от нас было нужно? Хотел пообедать?
— Ер-рунда! — с чувством произнес Юрковский.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77