На этикетке значилось: "Николас Алехандрович Эристов. Водка, 26 эскудо".
- Русская, - заметил Янкович. - Может быть, хотите водку типа "самовар"? Тоже чилийское производство сеньора Эристова.
Потом Янкович откашлялся и, как истый функционер, подробно рассказал, что каждый день на Огненной Земле добывается две тысячи четыреста кубометров нефти. Здесь из нефти "берут" газ и морем везут в Консепсьон.
- Из нашей огнеземельской нефти очень хороши бутан, пропан и бенаин, продолжал Янкович. - Смена на заводах - четыре человека, все автоматизировано. На острове у нас полтораста месторождений нефти и газа. Но, конечно, мы можем и должны давать больше того, что даем. Почему не даем сейчас больше? Маловато инженерных кадров, маловато капиталовложений, и, наконец, моральный фактор продает ведь нашу нефть североамериканская компания. До сих пор.
...Поехали в Куэн. Это километрах в шестидесяти от Сомбреро. Поселок с виду невзрачный, но это только внешне - здесь тоже великолепный ресторан, гимнастический зал, клуб, школа. В этом поселке, в отличие от Сомбреро, все великолепие архитектурной мысли загнано "внутрь". Диву даешься, как можно в одноэтажном, махоньком с виду здании уместить громадный теннисный корт, баскетбольную площадку и кинозал на семьсот мест! Четыре рабочих из Куэна учатся в университете, и ЭНАП платит им полную зарплату. На время каникул они возвращаются из Пунта-Аренас, на нефтедобычу, и работают вместе с другими.
Вокруг Куэна - огромное количество овечьих отар. Янкович пояснил мне, что на Огненной Земле развито овцеводство: 3,5 миллиона голов на 6,5 тысячи жителей, причем 2500 из них рабочие, которых привозят на три недели, а потом меняют.
В Куэне нас разыскал Нольберто Родригес - он уже успел облететь на самолете весь остров: инспектировал новые месторождения. Лаковые ботинки его запылились. Заметив мой взгляд, он достал из портфеля щеточку, смахнул пыль и, громогласно, белозубо расхохотавшись, показал пальцем на воротничок рубашки она была новая, ослепительно белая, накрахмаленная. Нольберто объяснил, что задержался потому, что пришлось провести несколько сложных бесед с крестьянами. Сейчас на острове проходит национализация земли. Государство выплачивает стоимость дома и овец каждому латифундисту. Надо сдерживать крестьян от поспешных и непродуманных шагов.
Как и повсюду, миристы торопят события, призывают крестьян применять оружие, не дожидаясь "черепашьих шагов" правительства Альенде. А рядом граница. А у латифундистов связи с соседями, отлаженные десятилетиями. А на соседской земле, совсем неподалеку, обосновались колонии нацистов, сбежавших из Германии, а у тех контакты с тамошними ультраправыми, которые "традиционно" дружны с американцами.
* * *
Нольберто показал мне огороженные колючей проволокой громадные угодья для овец. Я никак не мог понять, почему внутри этих огороженных районов есть еще свои "разгороженности".
- Странный человек, - удивился Нольберто, - неужели ты не понимаешь: это участки для овец-мужчин и овец-женщин. Мирное сосуществование между ними нецелесообразно, хотя и возможно. - Нольберто показал рукой на маленький домик на отроге холма: - А эту "эстансию" называют "Наташа".
Откуда русское имя на Огненной Земле? Кругом готовые сюжеты. Если бы не истекало время командировки на "Тьерра дель Фуэго", надо бы остаться на "эстансии", прожить там неделю, порасспрашивать и хозяина этого маленького домика, и всех окрест, и докопаться все-таки, почему на Огненной Земле, на берегу Магелланова пролива, в ста двадцати километрах от мыса Горн, где видны льды, отколовшиеся от массива Антарктиды, появилось такое русское, такое нежное наше "Наташа"?
...Когда мы улетали из Сомбреро, нас провожал ураганный ветер. В самолет внесли укрытый серым шершавым одеялом труп погибшего накануне рабочего внезапный пожар на промысле. Летчик нерешительно посматривал то на труп, уложенный у входа в пилотскую кабину, то на желтый, песчаный, ураганный ветер, сгибавший мачты радиостанции возле крохотного домика аэровокзала "Огненная Земля" (такие же у нас в Якутии и на Сахалине). Потом незаметно поплевал через левое плечо и спросил Нольберто:
- Рискнем?
- Рискнем, - согласился тот. - Кто не рискует, тот не выигрывает.
Пассажиры, аккуратно отталкивая друг друга плечами, норовили занять места в хвосте самолета. Когда мы с Нольберто устроились возле пилотов, он задумчиво сказал:
- Ты обращал внимание, что даже самые утонченные джентльмены теряют свои манеры, когда занимают места в самолете? Все сломя голову несутся в хвост, В этом виноват технический прогресс. Особенно агрессивны в самолете американцы, англичане и немцы - они наступают на ноги и толкают соседей под ребра, ибо знают: кто быстрее оттолкнет соседа, тот и спасется на резиновой лодочке в море, если самолет совершит вынужденную посадку. Американцы и немцы начали летать значительно раньше, чем мы, - в этом вся штука.
(Проблема машинной индустрии, которая врывается в жизнь народов, требуя от них подчинения своему неумолимому ритму, - сложная проблема.)
Пока мы летели. Нольберто успел рассказать, что студенческая проблема в Пунта-Аренас стоит довольно остро.
- Мне сорок лет, - говорил он, - и я не ретроград. Я сам топал ногами и улюлюкал проклятой профессуре. Но я топал ногами, добиваясь большего объема знаний. А чего сейчас хотят наши ультралевые студенты? Они требуют самоуправления. Ладно, согласен. Будем править на паритетных началах. Ректор и студенческий совет. Но они требуют права сдавать переэкзаменовки сколько угодно раз. А у нас закон - больше трех раз переэкзаменовку не сдавать. А они хотят иметь право пересдавать хоть пять раз. "Нам важен, - говорят студенческие ультралевые лидеры, - не сам процесс экзамена, а собеседование с профессором, когда мы выясняем взаимные позиции". Сначала выучиться надо, а потом выяснять позиции. Революции требуются способные и работящие парни, а не крикуны. Я поддерживаю тех студентов на Западе, которые выступают против всей существующей там системы просвещения. Сколько им приходится платить за учебу! Никто им не помогает, нет общежитии, никто не гарантирует им работу. А мы ведь - только сдавай экзамен - сразу же берем на работу, платим большие деньги, даем огромное поле деятельности. У нас отчаянный голод в кадрах технической интеллигенции. ...На аэродроме в Пунта-Аренас к Нольберто бросился красивый высокий парнишка в костюме хиппи. Нольберто похлопал мальчишку по плечу, мальчишка похлопал по плечу Нольберто.
- Это мой сын, - горделиво пояснил Нольберто. - Он кончил девять классов и летит поработать на Огненную Землю. Пусть приобщается к рабочему классу, это поможет ему в дальнейшем.
Когда мы ехали с аэродрома, "международный шеф ЭНАП" Виктор, дремавший в углу машины, вдруг открыл глаза, закурил, грустно посмотрел на меня и спросил:
- Хулиан, что такое брак?
- Удачный брак - это затянувшийся диалог счастливых собеседников.
- Ничего подобного, - сказал Виктор, - брак - это вынужденное объединение, для того чтобы вместе, изрядно поднадоев друг другу, готовиться к смерти, не страшась одиночества.
- Что так безнадежно?
- Э, - он махнул рукой, - она ушла от меня, и я, чтобы не сойти с ума, залез с головой в работу. Ненавижу поездки с аэродрома:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
- Русская, - заметил Янкович. - Может быть, хотите водку типа "самовар"? Тоже чилийское производство сеньора Эристова.
Потом Янкович откашлялся и, как истый функционер, подробно рассказал, что каждый день на Огненной Земле добывается две тысячи четыреста кубометров нефти. Здесь из нефти "берут" газ и морем везут в Консепсьон.
- Из нашей огнеземельской нефти очень хороши бутан, пропан и бенаин, продолжал Янкович. - Смена на заводах - четыре человека, все автоматизировано. На острове у нас полтораста месторождений нефти и газа. Но, конечно, мы можем и должны давать больше того, что даем. Почему не даем сейчас больше? Маловато инженерных кадров, маловато капиталовложений, и, наконец, моральный фактор продает ведь нашу нефть североамериканская компания. До сих пор.
...Поехали в Куэн. Это километрах в шестидесяти от Сомбреро. Поселок с виду невзрачный, но это только внешне - здесь тоже великолепный ресторан, гимнастический зал, клуб, школа. В этом поселке, в отличие от Сомбреро, все великолепие архитектурной мысли загнано "внутрь". Диву даешься, как можно в одноэтажном, махоньком с виду здании уместить громадный теннисный корт, баскетбольную площадку и кинозал на семьсот мест! Четыре рабочих из Куэна учатся в университете, и ЭНАП платит им полную зарплату. На время каникул они возвращаются из Пунта-Аренас, на нефтедобычу, и работают вместе с другими.
Вокруг Куэна - огромное количество овечьих отар. Янкович пояснил мне, что на Огненной Земле развито овцеводство: 3,5 миллиона голов на 6,5 тысячи жителей, причем 2500 из них рабочие, которых привозят на три недели, а потом меняют.
В Куэне нас разыскал Нольберто Родригес - он уже успел облететь на самолете весь остров: инспектировал новые месторождения. Лаковые ботинки его запылились. Заметив мой взгляд, он достал из портфеля щеточку, смахнул пыль и, громогласно, белозубо расхохотавшись, показал пальцем на воротничок рубашки она была новая, ослепительно белая, накрахмаленная. Нольберто объяснил, что задержался потому, что пришлось провести несколько сложных бесед с крестьянами. Сейчас на острове проходит национализация земли. Государство выплачивает стоимость дома и овец каждому латифундисту. Надо сдерживать крестьян от поспешных и непродуманных шагов.
Как и повсюду, миристы торопят события, призывают крестьян применять оружие, не дожидаясь "черепашьих шагов" правительства Альенде. А рядом граница. А у латифундистов связи с соседями, отлаженные десятилетиями. А на соседской земле, совсем неподалеку, обосновались колонии нацистов, сбежавших из Германии, а у тех контакты с тамошними ультраправыми, которые "традиционно" дружны с американцами.
* * *
Нольберто показал мне огороженные колючей проволокой громадные угодья для овец. Я никак не мог понять, почему внутри этих огороженных районов есть еще свои "разгороженности".
- Странный человек, - удивился Нольберто, - неужели ты не понимаешь: это участки для овец-мужчин и овец-женщин. Мирное сосуществование между ними нецелесообразно, хотя и возможно. - Нольберто показал рукой на маленький домик на отроге холма: - А эту "эстансию" называют "Наташа".
Откуда русское имя на Огненной Земле? Кругом готовые сюжеты. Если бы не истекало время командировки на "Тьерра дель Фуэго", надо бы остаться на "эстансии", прожить там неделю, порасспрашивать и хозяина этого маленького домика, и всех окрест, и докопаться все-таки, почему на Огненной Земле, на берегу Магелланова пролива, в ста двадцати километрах от мыса Горн, где видны льды, отколовшиеся от массива Антарктиды, появилось такое русское, такое нежное наше "Наташа"?
...Когда мы улетали из Сомбреро, нас провожал ураганный ветер. В самолет внесли укрытый серым шершавым одеялом труп погибшего накануне рабочего внезапный пожар на промысле. Летчик нерешительно посматривал то на труп, уложенный у входа в пилотскую кабину, то на желтый, песчаный, ураганный ветер, сгибавший мачты радиостанции возле крохотного домика аэровокзала "Огненная Земля" (такие же у нас в Якутии и на Сахалине). Потом незаметно поплевал через левое плечо и спросил Нольберто:
- Рискнем?
- Рискнем, - согласился тот. - Кто не рискует, тот не выигрывает.
Пассажиры, аккуратно отталкивая друг друга плечами, норовили занять места в хвосте самолета. Когда мы с Нольберто устроились возле пилотов, он задумчиво сказал:
- Ты обращал внимание, что даже самые утонченные джентльмены теряют свои манеры, когда занимают места в самолете? Все сломя голову несутся в хвост, В этом виноват технический прогресс. Особенно агрессивны в самолете американцы, англичане и немцы - они наступают на ноги и толкают соседей под ребра, ибо знают: кто быстрее оттолкнет соседа, тот и спасется на резиновой лодочке в море, если самолет совершит вынужденную посадку. Американцы и немцы начали летать значительно раньше, чем мы, - в этом вся штука.
(Проблема машинной индустрии, которая врывается в жизнь народов, требуя от них подчинения своему неумолимому ритму, - сложная проблема.)
Пока мы летели. Нольберто успел рассказать, что студенческая проблема в Пунта-Аренас стоит довольно остро.
- Мне сорок лет, - говорил он, - и я не ретроград. Я сам топал ногами и улюлюкал проклятой профессуре. Но я топал ногами, добиваясь большего объема знаний. А чего сейчас хотят наши ультралевые студенты? Они требуют самоуправления. Ладно, согласен. Будем править на паритетных началах. Ректор и студенческий совет. Но они требуют права сдавать переэкзаменовки сколько угодно раз. А у нас закон - больше трех раз переэкзаменовку не сдавать. А они хотят иметь право пересдавать хоть пять раз. "Нам важен, - говорят студенческие ультралевые лидеры, - не сам процесс экзамена, а собеседование с профессором, когда мы выясняем взаимные позиции". Сначала выучиться надо, а потом выяснять позиции. Революции требуются способные и работящие парни, а не крикуны. Я поддерживаю тех студентов на Западе, которые выступают против всей существующей там системы просвещения. Сколько им приходится платить за учебу! Никто им не помогает, нет общежитии, никто не гарантирует им работу. А мы ведь - только сдавай экзамен - сразу же берем на работу, платим большие деньги, даем огромное поле деятельности. У нас отчаянный голод в кадрах технической интеллигенции. ...На аэродроме в Пунта-Аренас к Нольберто бросился красивый высокий парнишка в костюме хиппи. Нольберто похлопал мальчишку по плечу, мальчишка похлопал по плечу Нольберто.
- Это мой сын, - горделиво пояснил Нольберто. - Он кончил девять классов и летит поработать на Огненную Землю. Пусть приобщается к рабочему классу, это поможет ему в дальнейшем.
Когда мы ехали с аэродрома, "международный шеф ЭНАП" Виктор, дремавший в углу машины, вдруг открыл глаза, закурил, грустно посмотрел на меня и спросил:
- Хулиан, что такое брак?
- Удачный брак - это затянувшийся диалог счастливых собеседников.
- Ничего подобного, - сказал Виктор, - брак - это вынужденное объединение, для того чтобы вместе, изрядно поднадоев друг другу, готовиться к смерти, не страшась одиночества.
- Что так безнадежно?
- Э, - он махнул рукой, - она ушла от меня, и я, чтобы не сойти с ума, залез с головой в работу. Ненавижу поездки с аэродрома:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48