А это значило для меня больше, чем какой-то
гонорар!
Сейчас у меня нет никаких проблем. Почти нигде. Хотя...
Знаете, когда говоришь и поешь о недостатках, проблемах и
вещах, о которых начальство слушать не любит, навсегда
останешься не слишком желанным гостем. И, значит, надо бороться
- не за себя, но за то, что ты скажешь слушателям.

Александр Розенбаум - ленинградец. Он из семьи врачей и
сам отдал этой работе четырнадцать лет. И именно благодаря ей
он начал открывать для себя мир и почувствовал, что своими
открытиями он должен с кем-нибудь поделиться.

- Знаете, будучи студентом Ленинградского медицинского
института, я должен был ехать со стройотрядом на лесозаготовки
в Ухту. Честно говоря, мне не очень-то хотелось туда ехать.
Однако делать было нечего, и я оказался среди лесорубов. Со
временем мы стали понимать друг друга... И я, представьте, как
лесоруб получил даже четвертый разряд. Hо что гораздо важнее, я
заглянул в душу своих коллег, узнал их взгляды. Они были
суровы, как и их работа, но настолько же чисты и
бескомпромиссны. Я принял эту позицию на всю жизнь и уже не
смог от нее отказаться. Я не мог видеть иначе, чувствовать
иначе, говорить иначе.
И, видимо, именно поэтому, окончив Ленинградский
мединститут, я не пошел работать в поликлинику или больницу, а
стал врачом "Скорой помощи". И проработал там целых пять лет!
- Повлиял ли этот жизненный опыт врача на вас - поэта,
композитора и певца?
- Изо дня в день передо мной открывались как бы
изнаночные картины действительной жизни. Вначале я благодаря
этому познавал самого себя, вскоре я уже мог реагировать на все
эти горести и печали, страдания и убожество, которые постоянно
вставали передо мной, и от которых я, пока еще врач, помогал
частично избавляться. Конечно, эти эмоциональные нагрузки были
слишком сильны для меня, и я чувствовал, что должен справиться
с ними как-то иначе, не только выписав рецепт или отправив в
больницу, откуда мир виделся не менее безнадежным.
- И тогда вы обратились к искусству?
- С пяти лет я занимался музыкой. Я окончил музыкальную
школу и училище, а когда мне было шестнадцать, написал первую
песню.
Можно сказать, что во мне изначально боролись два
стремления: стать врачом и стать пианистом.
А потребность высказаться? Она родилась совершенно
спонтанно. Я уже упоминал о своей работе на лесоповале. Hо это
был не только изнурительный труд и суровые климатические
условия. Иногда мы собирались у костра, разговаривали, пели. То
же было и у шахтеров. И как раз во время этих сборов у костра я
совершенно ясно определил цену настоящего, подлинного. И шахте,
и лесорубы моментально чувствовали любую фальш и в словах, и в
песнях, и вели себя соответственно, ничего не скрывая. Это было
для меня самой большой школой. И это мерило, воспринятое мной
еще тогда, в студенческие годы, стало тем, о чем можно сказать:
кредо. Потому-то одни с уважением, другие, цинично презирая,
считают меня максималистом. Да, я максималист и не стыжусь
этого.
- Работа врачом "неотложки", безусловно, была не
прогулкой по розовому саду. Популярный киноактер Александр
Калягин тоже прошел через это. Многие называют ваш уход из
медицины бегством. Hо я-то думаю, что бросить хотя и трудную,
но стабильную профессию врача и ступить на неверный,
неопределенный путь исполнителя своих собственных песен скорее
можно сравнить с шагом в темноту. Вы не боялись за свое
будущее?
- Этот, как вы говорите, "шаг в темноту" я сделал, когда
мне только минуло тридцать, в восьмидесятом году. О том, что я
не боялся, и разговора быть не может. Конечно, я терзался
страхом. Впрочем, изначально я надеялся не только на свои
таланты автора и исполнителя и, совершая этот шаг, я положился
на достоинства, которые мне казались вполне определенными; не
случайно поэтому я стал членом популярной рок-группы "Пульс",
не случайно также некоторое время я выступал с группой "Шестеро
молодых".
- Мне кажется, в коллективе ваша яркая индивидуальность
не могла проявиться достаточно ярко.
- Согласен!.. Именно поэтому конец восемьдесят третьего
года стал для меня важным жизненным рубежом. Я стал
самостоятельным и начал выступать перед публикой со своим
собственным репертуаром.
- Расскажите, каким же в действительности был этот
репертуар? Чаще всего говорят, что начало вашему успеху как
автора и исполнителя положил прежде всего "одесский" цикл.
- Когда мне было лет пятнадцать-шестнадцать, меня
привлекал в музыке прежде всего рок. Он и сейчас мне нравится.
И вы, наверное, не поверите, что меня как слушателя, привлекает
и "тяжелый металл", если он, разумеется, имеет музыкальный
уровень.
- А тот "одесский" цикл?
- Действительно, он был, и я не стыжусь его! Конечно, при
этом я писал и совершенно другие вещи! Знаете, в каждой моей
песне, а всего я их сочинил, спел и частично записал более
пятисот, я стремился прежде всего выразить свои мысли и
чувства. Поэтому я не удержался от признаний в любви своему
родному прекрасному Ленинграду, поэтому я не мог не коснуться
темы Великой Отечественной войны.
Я лично шефствую над одним ленинградским детским домом и
могу сказать, что с его маленькими гражданами очень хорошо
нахожу общий язык. Hе просто как "дядюшка" с внуками, но как
певец, рассказывающий о том, что все очень хорошо знают по
рассказам "тетенек" и картинкам в зале Славы.
Понятно, эта детвора слишком далека от того, чтобы хотя
бы понять, чем в действительности была Великая Отечественная
война. Hо их матери, отцы, бабушки и деды знают это до
мельчайших подробностей.

"По дороге жизни", "Бабий Яр", "А может, не было
войны"... Около двадцати песен с этой и подобной актуальной
тематикой можно было отнести к его первой долгоиграющей
пластинке, имеющей лаконичное название "Эпитафия".
- "Бабий Яр"...
- Меня считают поющим поэтом, но когда я впервые услышал
стихотворение Евтушенко "Бабий Яр", меня буквально охватил
страх. И мысленно, и вслух я спрашивал себя: возможно ли все
то, что произошло, как это могло произойти, и... вдруг я
почувствовал, что гитлеровцы стреляют в меня! И избавиться от
этого чувства я долго не мог. Оно преследовало меня постоянно с
такой силой, и я так вжился в это, что освободиться духовно и
физически я смог бы, только высказавшись в песне.
Да, высказаться в песне! И при этом я не думал об
интонации и об аккордах, которые я брал при этом на гитаре. В
этой песне единственную решающую роль имела интонация -
интонация сердца!
Я стремлюсь к тому, чтобы все, написанное мною, шло от
сердца к сердцу каждого, кто сидит в зале. Hе только песни с
военной тематикой, песни о блокадном и теперешнем Ленинграде,
но и казацкие баллады, лирические и любовные песни, и даже те
самые одесские куплеты. Мне не чужды ни городской романс, ни
классика, ни рок. Hо я всегда стремлюсь к равновесию между
музыкой и словами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52