Теперь он считает Прессу самым большим злом на Земле. Кстати, в исправительную школу я попала тоже из-за Прессы, – добавила она задумчиво.
– Ну, ладно, – сказала Лотта, вставая. – Неплохо бы спуститься в «Экспрессе».
ГЛАВА 5
Неспешно сеялся легкий дождь, будто ниспосланный сострадательной Богиней Милосердия, чтобы наполнить жизнью засушливый край. Подобная неплотному туману, мягко падала на землю вода, колеблясь и дрожа, как бы сомневаясь в своем предназначении; и, коснувшись наконец иссушенной почвы, со слабым шипением исчезала в ее глубинах. А там прикосновением воды пробуждались к смутному сознанию всякие корешки и, пробужденные, жадно впитывали живительную влагу. Как по мановению волшебной палочки, первые крошечные островки зелени возникли на поверхности земли. Редкая зеленая россыпь росла и густела вместе с усиливающимся дождем.
И вот дождь превратился в настоящий ливень. Падали огромные капли и, поднимая в воздух комочки земли, пятнали жидкой грязью юную зелень растений. Природа этого бесплодного края всегда готова к стремительному развитию, оживая при первых же признаках влаги; там и здесь появлялись крохотные бутоны, и мелкие букашки, прыгая по камням, деловито засуетились между растениями.
Из соседней лощины донеслось странное, неясное шипение, затем что-то забулькало, зазвенели камни, и показались вздыбленные воды потока, в котором среди пены неслись комья земли, погибшие насекомые и прочие обломки истомленного жаждой мира.
Тучи становились все ниже. Индийский муссон натолкнулся на Гималаи и обрушил из опрокинутых туч стремительные поток и воды. Вспыхнула молния, оглушительно загрохотал гром, отражаясь от горных склонов. Снова и снова молния безжалостно поражала остроконечные вершины, разбивала их вдребезги и превращала в облака пыли и груды камней, которые скатывались по крутым склонам гор и с глухим стуком тяжело валились на мокрый грунт. Накренился и, сминая растения, с плеском упал в лужу огромный валун, окатив грязью все вокруг.
Вздувшаяся река залила берега, и оказалось вдруг, что притоки ее повернули вспять. Все выше поднималась вода, затапливая стволы ив. Отчаявшиеся птицы, слишком мокрые, чтобы летать, ежились на самых верхних ветках в ожидании конца света. Ливень обрушивался на землю.
Болота превратились в озера. Озера стали морями. Грохотал и ревел в долинах гром, сотни тысяч раз отзываясь бессмысленным эхом, оглушая разум мешаниной звуков.
Свет померк, и стало темно, как безлунной ночью. Дождь лил стеной. Русло реки стало неразличимым, вся земля казалась покрытой бурным потоком. Поднявшийся ветер с воем хлестал поверхность воды, взбивая белую пену. Его пронзительный вой стал еще выше и превратился в душераздирающее визгливое причитание, наводившее на мысль об адских муках. Вспыхнуло небо, словно взорвалось солнце, еще раз сокрушительно прогремел гром, и дождь разом прекратился, будто где-то закрыли кран. Луч солнечного света пронзил темноту и тут же исчез. Но вот наконец побежденные тучи отступили, и над затопленным миром воссиял день.
Неожиданно на возвышенности, где грунт еще сохранил какую-то твердость, зашевелились похожие на валуны темно-серые глыбы. С усилием поднявшись на крепкие ноги, монолитные фигуры оказались намокшими, заляпанными грязью яками. С широких спин стекали струйки воды, и животные сонно отряхивались, разбрызгивая во все стороны мелкие капли. Радуясь своему избавлению от льющейся отовсюду воды, яки стали обнюхивать подсыхающий грунт в извечном поиске пищи.
Под мощным выступом скалы, который служил ненадежным укрытием во время дождя, началось суетливое оживление. Постепенно появлялись люди, бормоча проклятия непогоде. С тяжелыми вздохами снимали они мокрые одежды, чтобы выжать из них воду и надеть снова. Жара усиливалась, и над подсыхающими животными и людьми поднялись слабые облачка пара.
От группы отделился юноша и, стараясь выбирать клочки земли посуше, побежал через долину; следом за ним несся крупный мастиф. С криками и лаем они отогнали отбившихся яков к остальным, а затем отправились табунить бродивших у далекой скалы пони.
Едва заметная тропинка вела между разбросанными камнями к расчищенной площадке у подножия горы, и там, изменив направление, извилисто поднималась вверх футов на триста, оканчиваясь у каменного выступа, на котором беспорядочно рос невысокий кустарник. За выступом в скале открывался вход в довольно большую пещеру, которая вела, видимо, в тоннели, проложенные давно угасшим вулканом.
Даже издали внимательный наблюдатель мог заметить цветное пятнышко, даже два. У входа в пещеру сидели Лама и его маленький ученик, оба сухие и беззаботные, и взирали на безбрежную равнину Лхасы, где бурлили потоки, только что наводнявшие землю. После нежданного ливня воздух стал еще прозрачнее, и они любовались знакомым пейзажем.
Вдалеке ослепляюще блестели золотистые шпили Поталы, отражая под разными углами солнечные лучи. Светился охрой свежевыкрашенный фасад; развевались и трепетали на сильном ветру Молитвенные флаги. Здания Медицинской школы на Железной Горе выглядели необыкновенно свежими и чистыми; ярко сверкали постройки деревни Шо.
Отчетливо были видны Змеиный Храм и озеро. С каким-то молчаливым согласием кивали верхушками стоящие в воде ивы. Расплывчатыми цветными пятнами казались монахи и ламы, неторопливо приступающие к повседневным делам. На внутренней дороге можно было различить тонкую цепочку странников, совершающих Деяние Веры – круговое паломничество из Собора Лхасы в Поталу и обратно. Сверкали на солнце Западные Ворота, и было видно, как редкие торговцы сновали между Парго Калингом и небольшим женским монастырем, расположенным напротив.
Внизу, у подножия горы, торговцы наконец нагрузили яков и уселись на своих лошадок, и теперь, громко перекликаясь и подшучивая друг над другом, медленно продвигались к перевалу, ведущему вниз, к долинам Тибета и Китая.
Медленно затихали вдали крики людей, мычание яков и лай собак; и вот снова воцарились покой и тишина.
Лама и юный послушник созерцали открывавшийся перед ними вид. В отдалении, слева от Чакпори, был виден перевозчик в надувной лодке, обшитой шкурами. Он неистово пронзал воду длинным шестом, пытаясь достать дно и противостоять сносившей лодку вздыбленной волне. Шест ушел глубоко вниз, и лодочник в отчаянии вытянулся за ним. Лодка опрокинулась и, качаясь из стороны в сторону, стала отдаляться, оставив обреченного на гибель наедине со стихией. Лодка скользила все быстрее, подхваченная стремительными водами, гонимая ветром. На мелководье, которое по злой иронии оказалось так близко, праздно плавал длинный шест; через несколько минут рядом с ним лицом вниз всплыл лодочник.
Высоко в небе парили ястребы; временами они внезапно устремлялись вниз, затем снова поднимались и кружили в поисках пищи, жадно высматривая попавших в беду – будь то животные или люди. Одна из птиц спикировала на утонувшего лодочника, но в последний момент свернула в сторону, чтобы рассмотреть жертву вблизи. Не заметив движения, птица снизилась опять и села на спину мертвеца. Оправив перья, она дерзко глянула вокруг и принялась за работу, начав с затылка утопленника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
– Ну, ладно, – сказала Лотта, вставая. – Неплохо бы спуститься в «Экспрессе».
ГЛАВА 5
Неспешно сеялся легкий дождь, будто ниспосланный сострадательной Богиней Милосердия, чтобы наполнить жизнью засушливый край. Подобная неплотному туману, мягко падала на землю вода, колеблясь и дрожа, как бы сомневаясь в своем предназначении; и, коснувшись наконец иссушенной почвы, со слабым шипением исчезала в ее глубинах. А там прикосновением воды пробуждались к смутному сознанию всякие корешки и, пробужденные, жадно впитывали живительную влагу. Как по мановению волшебной палочки, первые крошечные островки зелени возникли на поверхности земли. Редкая зеленая россыпь росла и густела вместе с усиливающимся дождем.
И вот дождь превратился в настоящий ливень. Падали огромные капли и, поднимая в воздух комочки земли, пятнали жидкой грязью юную зелень растений. Природа этого бесплодного края всегда готова к стремительному развитию, оживая при первых же признаках влаги; там и здесь появлялись крохотные бутоны, и мелкие букашки, прыгая по камням, деловито засуетились между растениями.
Из соседней лощины донеслось странное, неясное шипение, затем что-то забулькало, зазвенели камни, и показались вздыбленные воды потока, в котором среди пены неслись комья земли, погибшие насекомые и прочие обломки истомленного жаждой мира.
Тучи становились все ниже. Индийский муссон натолкнулся на Гималаи и обрушил из опрокинутых туч стремительные поток и воды. Вспыхнула молния, оглушительно загрохотал гром, отражаясь от горных склонов. Снова и снова молния безжалостно поражала остроконечные вершины, разбивала их вдребезги и превращала в облака пыли и груды камней, которые скатывались по крутым склонам гор и с глухим стуком тяжело валились на мокрый грунт. Накренился и, сминая растения, с плеском упал в лужу огромный валун, окатив грязью все вокруг.
Вздувшаяся река залила берега, и оказалось вдруг, что притоки ее повернули вспять. Все выше поднималась вода, затапливая стволы ив. Отчаявшиеся птицы, слишком мокрые, чтобы летать, ежились на самых верхних ветках в ожидании конца света. Ливень обрушивался на землю.
Болота превратились в озера. Озера стали морями. Грохотал и ревел в долинах гром, сотни тысяч раз отзываясь бессмысленным эхом, оглушая разум мешаниной звуков.
Свет померк, и стало темно, как безлунной ночью. Дождь лил стеной. Русло реки стало неразличимым, вся земля казалась покрытой бурным потоком. Поднявшийся ветер с воем хлестал поверхность воды, взбивая белую пену. Его пронзительный вой стал еще выше и превратился в душераздирающее визгливое причитание, наводившее на мысль об адских муках. Вспыхнуло небо, словно взорвалось солнце, еще раз сокрушительно прогремел гром, и дождь разом прекратился, будто где-то закрыли кран. Луч солнечного света пронзил темноту и тут же исчез. Но вот наконец побежденные тучи отступили, и над затопленным миром воссиял день.
Неожиданно на возвышенности, где грунт еще сохранил какую-то твердость, зашевелились похожие на валуны темно-серые глыбы. С усилием поднявшись на крепкие ноги, монолитные фигуры оказались намокшими, заляпанными грязью яками. С широких спин стекали струйки воды, и животные сонно отряхивались, разбрызгивая во все стороны мелкие капли. Радуясь своему избавлению от льющейся отовсюду воды, яки стали обнюхивать подсыхающий грунт в извечном поиске пищи.
Под мощным выступом скалы, который служил ненадежным укрытием во время дождя, началось суетливое оживление. Постепенно появлялись люди, бормоча проклятия непогоде. С тяжелыми вздохами снимали они мокрые одежды, чтобы выжать из них воду и надеть снова. Жара усиливалась, и над подсыхающими животными и людьми поднялись слабые облачка пара.
От группы отделился юноша и, стараясь выбирать клочки земли посуше, побежал через долину; следом за ним несся крупный мастиф. С криками и лаем они отогнали отбившихся яков к остальным, а затем отправились табунить бродивших у далекой скалы пони.
Едва заметная тропинка вела между разбросанными камнями к расчищенной площадке у подножия горы, и там, изменив направление, извилисто поднималась вверх футов на триста, оканчиваясь у каменного выступа, на котором беспорядочно рос невысокий кустарник. За выступом в скале открывался вход в довольно большую пещеру, которая вела, видимо, в тоннели, проложенные давно угасшим вулканом.
Даже издали внимательный наблюдатель мог заметить цветное пятнышко, даже два. У входа в пещеру сидели Лама и его маленький ученик, оба сухие и беззаботные, и взирали на безбрежную равнину Лхасы, где бурлили потоки, только что наводнявшие землю. После нежданного ливня воздух стал еще прозрачнее, и они любовались знакомым пейзажем.
Вдалеке ослепляюще блестели золотистые шпили Поталы, отражая под разными углами солнечные лучи. Светился охрой свежевыкрашенный фасад; развевались и трепетали на сильном ветру Молитвенные флаги. Здания Медицинской школы на Железной Горе выглядели необыкновенно свежими и чистыми; ярко сверкали постройки деревни Шо.
Отчетливо были видны Змеиный Храм и озеро. С каким-то молчаливым согласием кивали верхушками стоящие в воде ивы. Расплывчатыми цветными пятнами казались монахи и ламы, неторопливо приступающие к повседневным делам. На внутренней дороге можно было различить тонкую цепочку странников, совершающих Деяние Веры – круговое паломничество из Собора Лхасы в Поталу и обратно. Сверкали на солнце Западные Ворота, и было видно, как редкие торговцы сновали между Парго Калингом и небольшим женским монастырем, расположенным напротив.
Внизу, у подножия горы, торговцы наконец нагрузили яков и уселись на своих лошадок, и теперь, громко перекликаясь и подшучивая друг над другом, медленно продвигались к перевалу, ведущему вниз, к долинам Тибета и Китая.
Медленно затихали вдали крики людей, мычание яков и лай собак; и вот снова воцарились покой и тишина.
Лама и юный послушник созерцали открывавшийся перед ними вид. В отдалении, слева от Чакпори, был виден перевозчик в надувной лодке, обшитой шкурами. Он неистово пронзал воду длинным шестом, пытаясь достать дно и противостоять сносившей лодку вздыбленной волне. Шест ушел глубоко вниз, и лодочник в отчаянии вытянулся за ним. Лодка опрокинулась и, качаясь из стороны в сторону, стала отдаляться, оставив обреченного на гибель наедине со стихией. Лодка скользила все быстрее, подхваченная стремительными водами, гонимая ветром. На мелководье, которое по злой иронии оказалось так близко, праздно плавал длинный шест; через несколько минут рядом с ним лицом вниз всплыл лодочник.
Высоко в небе парили ястребы; временами они внезапно устремлялись вниз, затем снова поднимались и кружили в поисках пищи, жадно высматривая попавших в беду – будь то животные или люди. Одна из птиц спикировала на утонувшего лодочника, но в последний момент свернула в сторону, чтобы рассмотреть жертву вблизи. Не заметив движения, птица снизилась опять и села на спину мертвеца. Оправив перья, она дерзко глянула вокруг и принялась за работу, начав с затылка утопленника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52