Лобсанг Рампа
Три жизни
Предисловие

Эту книгу не следует воспринимать как художественное произведение, ибо она не является художественным произведением!
Я, безусловно, готов согласиться с тем, что некоторые слова этой книги, имеющие отношение к жизни в этом мире, можно назвать «художественной вольностью», но поверьте, что все относящееся к жизни с «Другой Стороны», является абсолютной правдой.
Некоторые люди наделены от рождения огромным музыкальным талантом, иные родились с редким талантом художника. Они пишут картины и пленяют мир. Есть же люди, чьим единственным даром является способность к тяжелой работе и неутомимая тяга к учению.
Мне принадлежит совсем немного из материальных благ этого мира – у меня нет ни автомобиля, ни телевизора, ни того, ни другого, ни третьего. И двадцать четыре часа в сутки я прикован к кровати, потому что страдаю параплегией – мои ноги обездвижены. Это дало мне прекрасную возможность развивать в себе таланты и способности, которыми я был наделен от рождения.
Я могу делать все то, о чем пишу в своих книгах, – кроме одного – я – не могу ходить! Я обладаю способностью совершать астральные путешествия. Благодаря занятиям, а также, полагаю, благодаря особенностям своей психики, я могу совершать астральные путешествия в иные планы существования.
Персонажи этой книги – люди, жившие и умершие в этом мире, и благодаря особым приемам я сумел проследить за их «Полетом в Неведомое».
Все, написанное в этой книге о том, что происходит после смерти, является абсолютной истиной. Именно по этой причине я не отношу данную книгу к художественной литературе.
Лобсанг Рампа

Глава 1
«Чтo это за старый чудак?»
Леониде Мануэль Молигрубер медленно выпрямился и посмотрел в лицо своему собеседнику. «А?» – спросил он.
«Я спрашивал, что это за старый чудак?»
Молигрубер посмотрел на дорогу, туда, где человек в инвалидной коляске, оснащенной электродвигателем, как раз въезжал в дверь дома. «Ах, этот, – ответил Молигрубер, снайперски посылая плевок на ботинок какого-то прохожего. – Этот живет где-то здесь. Пишет книги или что-то вроде того о привидениях и всяких забавных штуковинах, а также он пишет о том, что люди живут, после того как они умерли». Он фыркнул с чувством собственного превосходства и продолжал: «И чтобы вы знали, во всей этой чуши нету ни грамма смысла. Если ты умер, то умер. Так я всегда и говорил. Сначала к тебе приходят попы и говорят, что ты должен прочесть молитву-другую, и если ты все правильно сказал, то попадаешь в Рай, а если нет, то отправляешься в преисподнюю. Затем к тебе является Армия Спасения и устраивает светопреставление, а уж после всего этого такие ребята, как я, должны прийти со своими тачками и убрать все, что они там оставили. Они там орут и лупят в свои бубны, или как там они зовутся, тычут их в носы прохожим, заявляя, что хотят получить деньги за свою работу во славу Божью». Он оглянулся и высморкался на тротуар. Затем он снова обратился к собеседнику: «Бог? Он никогда ничего не делал для меня – никогда. У меня здесь есть мой кусок тротуара, который я должен убирать – мести, мести и мести, а потом я беру две дощечки, цепляю ими всю дрянь, которую смел, и ссыпаю ее в тачку.
Затем подъезжает машина – мы называем это машиной, хотя на деле это маленький грузовик (знаете такие?) – и он поднимает эти тачки и высыпает из них всю эту гадость. И когда тачка пустая, я должен начинать все снова. Это работа, которая никогда не кончается – пашешь день-деньской. Изо дня в день без остановки. Никогда не знаешь, когда мимо будет проезжать человек из Совета на своем большом шикарном „кадиллаке“. И если мы в это время не будем махать метлой, ну тогда, я думаю, он пойдет к кому-то там в Совете и оттуда явится кто-то и устроит разгон моему Шефу, а мой Шеф явится сюда и устроит разгон мне. Он всегда говорит, что я не должен беспокоиться о том, чтобы работа была выполнена, – налогоплательщик никогда не будет знать об этом. Но мы должны всегда создавать видимость работы – постоянно гнуть спину».
Молигрубер огляделся по сторонам, легонько взмахнул своей метлой, вытер нос правым рукавом с устрашающим звуком, а затем заявил: «Вот что я еще скажу вам, мистер, никогда Бог не спускался сюда, чтобы подмести за меня улицу, хотя мне спину ломит оттого, что я все время горбачусь, чтобы убрать всю ту грязь, которую оставляют за собой люди. Вы никогда не поверите, что за вещицы я подбираю здесь, на своем участке – колготки, а также все остальное, – такое, что вы никогда бы не поверили, что оно может валяться прямо у вас под ногами. Но как я уже говорил вам, Бог никогда не спускался с небес, чтобы подмести здесь немного за меня, никогда он не подбирал с дороги мусор за меня. Это все делаю я – бедный и честный я. Да, ваш слуга покорный, который не может подыскать себе работенки получше».
Вопрошающий покосился на Молигрубера и сказал: «Какой пессимизм. Бьюсь об заклад, что вы атеист!»
«Атеист? – удивился Молигрубер. – Не, никакой я не атеист. Моя мать была испанка, отец был русский, а я родился в Торонто. Не знаю, почему вы так решили, но я совсем никакой не атеист, и даже не знаю, где находится это место».
Вопрошающий сказал со смехом: «Атеист – это человек, который не верит ни в какую религию, не верит ни во что, кроме того, что существует здесь. Сейчас он находится на земле, затем умирает, И куда он попадает тогда? Об этом не знает никто, но атеист уверен, что, когда он умирает, его тело превращается в мусор, вроде того, что вы убираете. Это и есть атеист!»
Молигрубер одобрительно хмыкнул и ответил: «Во-во, точно. Это я. Теперь я знаю, кто я такой. Я – атеист, и когда ребята, что здесь вместе со мной работают, спросят меня, кто я такой, то я отвечу им, что я… не русский и не испанец, что я – атеист. И тогда они отойдут от меня, смеясь, решив, что у старика Молигрубера уже совсем мозгов не осталось».
Вопрошающий двинулся своей дорогой. «Какой смысл болтать со старым болваном, – подумал он. – Любопытно, насколько все эти дворники – эти „санитары улиц“ – как они сами себя величают, при всем своем невежестве являются бесценными источниками информации обо всех жителях района».
Он внезапно остановился и хлопнул себя ладонью по лбу. «Ну не дурень ли я? – сказал человек самому себе. – Я же пытался разузнать побольше о том старике!» И он, развернувшись, зашагал назад к старому Молигруберу, все еще стоявшему в глубокой задумчивости, очевидно стараясь имитировать статую Венеры, невзирая на различие форм, пола и атрибутов. В конце концов, вряд ли стоит позировать с метлой! Человек подошел к нему вплотную и сказал: «Говорите, что работаете здесь и знаете всех людей в округе. А что бы вы сказали насчет этого?» Он показал дворнику пятидолларовую банкноту. «Я хочу знать все о том старике в инвалидной коляске».
Рука Молигрубера молниеносно взметнулась и выхватила пятидолларовую бумажку из пальцев вопрошающего прежде, чем тот понял, что происходит. «Знаю ли я что-то об этом старике в коляске? – спросил он. – Конечно же, я все знаю о нем! Он живет где-то здесь, и он ездит по этой аллее. Сначала он едет прямо, а затем сворачивает направо, туда, где его дом, тот дом, в котором он живет уже два года. Не слишком часто вижу его. У него какое-то заболевание конечностей или чего там… говорят, он долго не протянет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46