Федеральный инспектор как будто начал склоняться к мысли, что нам, пожалуй, можно выдать федеральное разрешение на содержание птиц, и мир, казалось, был восстановлен.
Но тут я сообразила, что должна покаяться еще в одном грехе: в дрессировочном отделе мы как раз выкармливали новую партию птенцов, чтобы водворить их в Лагуну Подветренных Островов, когда они достаточно оперяться. Мы с инспектором отправились назад и осмотрели этих птенцов. Новое потрясение для нашего нового федерального инспектора! Он явно с радостью потребовал бы, чтобы мы немедленно вернули их в родные гнезда, но мы оба понимали, что родители не станут о них заботиться. Либо выкармливать их будем мы, либо они погибнут.
Мы выработали компромисс. Птенцы будут выставлены на обозрение не раньше, чем мы получим соответствующее разрешение, выдача которого потребует нескольких недель.
В результате новые птенцы попали в Лагуну Подветренных Островов позже обычного – двое из них уже начали летать. Когда разрешение наконец пришло, мы расселили птенцов по Парку – пару в Театр Океанической Науки, пару на островок в Бухте Китобойца возле хижины и так далее. Когда и эти птицы начали летать, мы, по-видимому, поняли наконец, что именно привязывает их к родному гнездовью: дело не в том, где рос птенец, а в том, где он встал на крыло. Словно бы наши олуши в первые две недели полетов составили карту своего мирка, пометив крестиком «родной дом». Птиц, которые впервые взлетели в дрессировочном отделе или в Театре Океанической Науки, можно было увидеть, повсюду – на снастях «Эссекса», в Лагуне Подветренных Островов, над морем; но с наступлением брачного сезона они возвращались точно на то место, где впервые встали на крыло, и прилагали всяческие усилия, чтобы именно туда заманить подругу и там выращивать птенцов.
В дрессировочном отделе не было кустов, а олуши гнездятся в кустах, и потому у этих птиц ничего не получилось. Олуши в Театре Океанической Науки оказались даже в худшем положении. По-видимому, – тут я не уверена, – такое «запечатление места» присуще только самцам. Вероятно, даже сейчас, если вы посетите парк «Жизнь моря» в феврале, вы увидите, как эти два самца взлетают на крышу Театра Океанической Науки и вновь вылетают наружу, тщетно пытаясь убедить самок, которые отказываются следовать за ними дальше края бассейна, что нет на свете места для гнезда лучше, чем их «родные», сваренные из труб перила!
Мне никогда не приедалось зрелище кружащих над Парком олушей. Это великолепные летуны.
По моему твердому убеждению, вполне возможно, по крайней мере теоретически, выдрессировать отдельных птиц так, чтобы они по команде демонстрировали элементы полета: парение, резкое пикирование, повороты через крыло, а может быть, даже «бочки» и другие фигуры высшего пилотажа, которые у них получаются вполне естественно. Иногда птица на лету чесала голову лапкой – движение очень забавное, которое так и хотелось закрепить. Однако практические трудности оказались непреодолимыми: все сразу же уперлось в то, что мы не нашли надежного способа метить птиц так, чтобы можно было в полете различать, кто есть кто, и разбирать, у кого и что закреплять.
На земле нам кое-чего удалось добиться. Некоторые птицы научились развертывать по команде крылья или вспрыгивать на руку дрессировщика, спокойно позволяя носить себя и фотографировать. Удалось отработать и кое-какие групповые номера. Птицы усвоили, когда во время представления в Бухте Китобойца их кормят, а когда нет. И вот вскоре после начала представления наступала магическая минута; почти все олуши, которые в этот день оставались в окрестностях Парка, начинали кружить против часовой стрелки над пирогой, выхватывая рыбу из рук гавайской девушки. Затем, когда она причаливала к островку, птицы вытягивались в одну линию и проносились над ней на бреющем полете, а она бросала им рыбу в воздух. После чего олуши улетали на Лагуну или рассаживались по снастям «Эссекса».
Конечно, от них бывают и неприятности. Они щедро заляпывают «Эссекс», а иногда и посетителей белым, воняющим рыбой пометом. Они способны и клюнуть – не опасно, но до крови. У каждого дрессировщика, который выращивал олушей или кормил их из рук, остаются на память об этом маленькие шрамы. Гейлорд Диллингем, студент, одно лето работавший в Парке, вошел в его историю, лихо исполнив на вечеринке «хулу кормления птиц», как он выразился: он ритуализированными жестами гавайской хулы воспроизвел все неудобства этой обязанности, – начиная с попыток очищать покрытые рыбьей чешуей руки еще и от перьев и кончая увертыванием от сердитых клевков. И, тем не менее, поразительная красота полета олушей стоит того, чтобы показывать это зрителям, а для биолога эта уникальная гнездовая колония искупает любые неудобства и неприятности.
7. Исследования и исследователи
В 1968 году Кен Норрис переехал с семьей на Гавайи, поселился по соседству с нами и принял на себя руководство Океаническим институтом. Институт к этому времени завершил строительство прекрасного двухэтажного лабораторного корпуса, бассейнов для дельфинов, библиотеки, а также набрал штат сотрудников. Все мы, знакомые Норрисов, были в восторге от их приезда.
Таких веселых, душевно щедрых, неугомонных и милых друзей, как Кен и Филлис Норрисы, на свете, наверное, больше не существует. У них четверо на редкость привлекательных детей, и их дом, где бы они ни жили, всегда полон музыки, гуппи, подушек, кофейных чашек, трезвонящих телефонов, студентов, растений, птиц (и в клетках и на свободе), сонных кошек, которые не трогают птиц, лающих собак и всяческих столярных замыслов.
Филлис – ботаник, специалист по морским растениям, а Кен пользуется мировой известностью как знаток китообразных, ящериц, экологии пустынь и еще многого другого, но ведет он себя совсем не как универсальная знаменитость: так, просто босоногий биолог и только. Тем не менее он вполне способен повязать галстук, поехать в Вашингтон и вернуться оттуда с деньгами. Интеллект у него могучий, осведомленность широчайшая, и с ним часто консультируются по вопросам, в которых скрещиваются интересы науки и государства. Кроме того, он лихо пьет пиво, играет на гитаре и умеет преподавать так увлекательно, что подтолкнул специализироваться в естественных науках не один десяток студентов.
Кен – искусный мастер и художник, очень оригинальный и с большим чувством юмора. Гавайский дом Норрисов украшали лестничные перила, вырезанные из изогнутого ребра кашалота (попробуйте-ка получить на это разрешение строительного бюро!), и огромная аппликация, изображавшая чилийский порт Сантьяго и созданная Кеном и его детьми из всевозможных обломков и мусора, подобранных там на морском берегу.
Еще до переезда Кен провел на Гавайях не одно долгое лето, занимаясь исследованиями дельфинов. Когда же он обосновался там надолго, главной его задачей было руководить Институтом, тем не менее он продолжал изучать эхолокацию у китообразных и вести наблюдения за стадом диких вертящихся продельфинов, базируясь на Большом Острове, как часто называют остров Гавайи.
Бесспорно, китообразные принадлежат к животным, которых особенно трудно наблюдать в естественной среде обитания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
Но тут я сообразила, что должна покаяться еще в одном грехе: в дрессировочном отделе мы как раз выкармливали новую партию птенцов, чтобы водворить их в Лагуну Подветренных Островов, когда они достаточно оперяться. Мы с инспектором отправились назад и осмотрели этих птенцов. Новое потрясение для нашего нового федерального инспектора! Он явно с радостью потребовал бы, чтобы мы немедленно вернули их в родные гнезда, но мы оба понимали, что родители не станут о них заботиться. Либо выкармливать их будем мы, либо они погибнут.
Мы выработали компромисс. Птенцы будут выставлены на обозрение не раньше, чем мы получим соответствующее разрешение, выдача которого потребует нескольких недель.
В результате новые птенцы попали в Лагуну Подветренных Островов позже обычного – двое из них уже начали летать. Когда разрешение наконец пришло, мы расселили птенцов по Парку – пару в Театр Океанической Науки, пару на островок в Бухте Китобойца возле хижины и так далее. Когда и эти птицы начали летать, мы, по-видимому, поняли наконец, что именно привязывает их к родному гнездовью: дело не в том, где рос птенец, а в том, где он встал на крыло. Словно бы наши олуши в первые две недели полетов составили карту своего мирка, пометив крестиком «родной дом». Птиц, которые впервые взлетели в дрессировочном отделе или в Театре Океанической Науки, можно было увидеть, повсюду – на снастях «Эссекса», в Лагуне Подветренных Островов, над морем; но с наступлением брачного сезона они возвращались точно на то место, где впервые встали на крыло, и прилагали всяческие усилия, чтобы именно туда заманить подругу и там выращивать птенцов.
В дрессировочном отделе не было кустов, а олуши гнездятся в кустах, и потому у этих птиц ничего не получилось. Олуши в Театре Океанической Науки оказались даже в худшем положении. По-видимому, – тут я не уверена, – такое «запечатление места» присуще только самцам. Вероятно, даже сейчас, если вы посетите парк «Жизнь моря» в феврале, вы увидите, как эти два самца взлетают на крышу Театра Океанической Науки и вновь вылетают наружу, тщетно пытаясь убедить самок, которые отказываются следовать за ними дальше края бассейна, что нет на свете места для гнезда лучше, чем их «родные», сваренные из труб перила!
Мне никогда не приедалось зрелище кружащих над Парком олушей. Это великолепные летуны.
По моему твердому убеждению, вполне возможно, по крайней мере теоретически, выдрессировать отдельных птиц так, чтобы они по команде демонстрировали элементы полета: парение, резкое пикирование, повороты через крыло, а может быть, даже «бочки» и другие фигуры высшего пилотажа, которые у них получаются вполне естественно. Иногда птица на лету чесала голову лапкой – движение очень забавное, которое так и хотелось закрепить. Однако практические трудности оказались непреодолимыми: все сразу же уперлось в то, что мы не нашли надежного способа метить птиц так, чтобы можно было в полете различать, кто есть кто, и разбирать, у кого и что закреплять.
На земле нам кое-чего удалось добиться. Некоторые птицы научились развертывать по команде крылья или вспрыгивать на руку дрессировщика, спокойно позволяя носить себя и фотографировать. Удалось отработать и кое-какие групповые номера. Птицы усвоили, когда во время представления в Бухте Китобойца их кормят, а когда нет. И вот вскоре после начала представления наступала магическая минута; почти все олуши, которые в этот день оставались в окрестностях Парка, начинали кружить против часовой стрелки над пирогой, выхватывая рыбу из рук гавайской девушки. Затем, когда она причаливала к островку, птицы вытягивались в одну линию и проносились над ней на бреющем полете, а она бросала им рыбу в воздух. После чего олуши улетали на Лагуну или рассаживались по снастям «Эссекса».
Конечно, от них бывают и неприятности. Они щедро заляпывают «Эссекс», а иногда и посетителей белым, воняющим рыбой пометом. Они способны и клюнуть – не опасно, но до крови. У каждого дрессировщика, который выращивал олушей или кормил их из рук, остаются на память об этом маленькие шрамы. Гейлорд Диллингем, студент, одно лето работавший в Парке, вошел в его историю, лихо исполнив на вечеринке «хулу кормления птиц», как он выразился: он ритуализированными жестами гавайской хулы воспроизвел все неудобства этой обязанности, – начиная с попыток очищать покрытые рыбьей чешуей руки еще и от перьев и кончая увертыванием от сердитых клевков. И, тем не менее, поразительная красота полета олушей стоит того, чтобы показывать это зрителям, а для биолога эта уникальная гнездовая колония искупает любые неудобства и неприятности.
7. Исследования и исследователи
В 1968 году Кен Норрис переехал с семьей на Гавайи, поселился по соседству с нами и принял на себя руководство Океаническим институтом. Институт к этому времени завершил строительство прекрасного двухэтажного лабораторного корпуса, бассейнов для дельфинов, библиотеки, а также набрал штат сотрудников. Все мы, знакомые Норрисов, были в восторге от их приезда.
Таких веселых, душевно щедрых, неугомонных и милых друзей, как Кен и Филлис Норрисы, на свете, наверное, больше не существует. У них четверо на редкость привлекательных детей, и их дом, где бы они ни жили, всегда полон музыки, гуппи, подушек, кофейных чашек, трезвонящих телефонов, студентов, растений, птиц (и в клетках и на свободе), сонных кошек, которые не трогают птиц, лающих собак и всяческих столярных замыслов.
Филлис – ботаник, специалист по морским растениям, а Кен пользуется мировой известностью как знаток китообразных, ящериц, экологии пустынь и еще многого другого, но ведет он себя совсем не как универсальная знаменитость: так, просто босоногий биолог и только. Тем не менее он вполне способен повязать галстук, поехать в Вашингтон и вернуться оттуда с деньгами. Интеллект у него могучий, осведомленность широчайшая, и с ним часто консультируются по вопросам, в которых скрещиваются интересы науки и государства. Кроме того, он лихо пьет пиво, играет на гитаре и умеет преподавать так увлекательно, что подтолкнул специализироваться в естественных науках не один десяток студентов.
Кен – искусный мастер и художник, очень оригинальный и с большим чувством юмора. Гавайский дом Норрисов украшали лестничные перила, вырезанные из изогнутого ребра кашалота (попробуйте-ка получить на это разрешение строительного бюро!), и огромная аппликация, изображавшая чилийский порт Сантьяго и созданная Кеном и его детьми из всевозможных обломков и мусора, подобранных там на морском берегу.
Еще до переезда Кен провел на Гавайях не одно долгое лето, занимаясь исследованиями дельфинов. Когда же он обосновался там надолго, главной его задачей было руководить Институтом, тем не менее он продолжал изучать эхолокацию у китообразных и вести наблюдения за стадом диких вертящихся продельфинов, базируясь на Большом Острове, как часто называют остров Гавайи.
Бесспорно, китообразные принадлежат к животным, которых особенно трудно наблюдать в естественной среде обитания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76