- когда мы остались одни, задал он сакраментальный вопрос голосом, лишенным какой бы то ни было интонации.
- Человек! - радостно и счастливо ответил я.
- Я не о том, я спрашиваю, кто ты есть? - так же равнодушно повторил он вопрос, и мне почему-то стало зябко.
- Я Константин Иванович Гончаров, вот мои водительские права.
- Не нужно. Я тебя откуда-то знаю, только не могу сразу вспомнить, но это не важно. Я всегда вспоминаю, даже если эта встреча была случайной. Ты что хочешь?
Его размеренный, лишенный всякой окраски голос автоответчика совершенно выводил меня из себя, но приходилось затаиться и терпеть. Терпеть не только голос, но и холеную бесстрастную физиономию с умными и жестокими глазами. Поэтому голосом ягненка я ответил:
- Хочу работу.
- Что ты можешь?
- Ничего.
- Это уже лучше. Ты вот так можешь? - Едва уловимым движением он резко и сильно въехал мне в солнечное сплетение.
Как мне это удалось, я и сам не знаю. Но только уже заходясь в болевом спазме, я что было моченьки пнул его кованым ботинком по голени. Когда меня отпустило, он все еще весело скакал по палубе на одной ноге.
- Вы меня простите, - заискивая, извинился я, - но я не умею по-другому.
Даже не удостоив меня взглядом, прихрамывая, он поднялся в рубку. Уже сверху требовательно и властно спросил:
- Почему грязная палуба?
- Но я...
- Я спрашиваю, почему грязная палуба?
- Вас понял! - бодро ответил я, скатываясь в машинное отделение к Ваське за необходимой консультацией.
- Да ты чё? - не поверил он. - Неужто в самом деле ты его отоварил? Ну и дела! Хочешь не хочешь, а с меня пузырь. Значит, все на мази. Сейчас я покажу тебе все Серегино хозяйство. Там у него чуланчик со всякими инструментами, начиная от швабры и кончая всякими рубанками да гвоздями. Погоди пять минут, что-то у меня одна щетка генератора боит, искрит, сука.
Только теперь воочию разглядев двигательный агрегат катера, я понял, что господин Гончаров есть полный и законченный идиот. Вращающий момент катерным винтам передавали два огромных дизеля ростом поболее моего, и все они были опутаны и увешаны всевозможными датчиками и манометрами. В довершение к ним тут же стояла электростанция. Разобраться во всем этом хаосе мог только очень умный человек, наподобие братьев Черепановых или Карла Маркса. Трепет почтения невольно овладел мною, когда я увидел, как запросто и по-свойски Васька обращается с этими грудами умного и сильного железа.
Мой чулан находился под носовой палубой, которую Васька фамильярно называл баком. Здесь в одном углу стоял верстак со столярным инструментом, а в другом - богатейший выбор всевозможных щеток, швабр и скребков. От такого обилия я немного растерялся, но все равно здесь мне было понятней и приятней, чем в моторном отсеке. Выбрав самое большое ведро, швабру и скребок, я с небывалым рвением и энтузиазмом накинулся на работу. Что-то у меня получалось не так. Грязная вода, которую я старательно пытался согнать за борт, вдруг неожиданно, в самый неподходящий момент возвращалась на только что вымытый участок палубы. Чем-то я себе напоминал Остапа Бендера, когда он так же безуспешно пытался нарисовать на палубе портрет агитатора. С горем пополам через час я все-таки вымыл эту чертову палубу. Измученный, но удовлетворенный и счастливый, я позволил себе сигарету.
- Матрос, тебе не кажется, что мыть судно лучше сверху, тогда грязная вода с надстройки и рубки не будет заливать уже чистую палубу, - пропищал за моей спиной незнакомый голос. Резко обернувшись, я поскользнулся и чуть было не растянулся на мокром полу. Передо мной, улыбаясь, стоял большеголовый гном, одетый в ядовито-зеленый спортивный костюм. Осторожнее, молодой человек, - доброжелательно предупредил он, - не делайте резких движений, а то недолго и шею сломать.
От нахлынувшего на меня стихийного возбуждения я не мог вымолвить ни слова и так и стоял, глупо улыбаясь и судорожно сглатывая обильное слюновыделение, так некстати вдруг меня посетившее.
- Ну что вы, молодой человек, не стоит так расстраиваться. Дружелюбно похлопав меня по плечу, гном протянул руку. - Будем знакомы, я ваш непосредственный начальник, старший матрос и рулевой Андрей Викторович Грибов. Меня за глаза зовут Гриб. Зовите и вы, я ничуть не обижаюсь. Хе-хе, как говорится, называйте хоть горшком, только в печь не суйте. Вам Сергей Владимирович определил круг ваших обязанностей?
- Н-н-ет. - Я растерянно замотал головой.
- Тогда я введу вас в курс дела. Кроме ежедневной и непременной уборки судна, вам надлежит стоять вахты; как я уже понял, никаких представлений на этот счет вы не имеете, но это не беда. Хе-хе, как говорится, не в этом дело, главное, чтобы человек был хороший. Еще вы должны выполнять функции повара, тут проще, мы непривередливы, а уж яйца или картошку вы поджарить сумеете. Обстирывать нас не надо, здесь на этот счет самообслуживание. Иногда, когда того требует ситуация, вас может немного поэксплуатировать наш механик Василий Лосев. Но это редко, свое хозяйство он содержит в порядке, и поломки крайне редки. В разгар погрузочно-разгрузочных работ, если нет грузчиков, от вас требуется самое деятельное участие, но тут уж ничего не попишешь, когда авралы - работаем мы все. На стоянке на рейде выпивать можно, пить нельзя. Во время плавания нельзя и выпивать. В случае нарушения этого табу кэп может высадить вас даже на необитаемом острове. Также я вам по-дружески не рекомендую трахаться с буфетчицей и стюардессой Анной, потому что она моя водно-полевая жена, хе-хе, а я ревнив, как мавр. Уже несколько раз на этот счет были неприятные инциденты, но ей все неймется. Что тут скажешь, слаба она на это дело, но не следует этому потакать, напротив, просил бы всячески пресекать ее поползновения. Если однажды, проснувшись ночью, вы обнаружите ее под своим одеялом, вам нужно спокойно, не поднимая лишнего шума, вежливо препроводить ее в мою каюту. Пожалуй, это все, что я должен вам сказать. А о главном вас проинструктирует сам Сергей Владимирович. Его каюта находится отдельно за рулевой рубкой, и заходить туда без приглашения не принято, во избежание маленьких неприятностей и большого мордобития. Но сейчас вы должны к нему подняться, поскольку он вас ждет. Скажу по секрету, вы чем-то ему импонируете, а это редкость.
Не успев переварить пренеприятнейший факт нахождения этого типа на катере, я робко постучался в дверь капитанской каюты, уже заранее не ожидая ничего хорошего. После резкого "Разрешаю!" я вошел в просторную комфортабельную каюту, имеющую четыре обзорных окна. Сидя за письменным столом, Сергей Владимирович производил какие-то сложные расчеты, играя на клавишах калькулятора, как на пианино. Полученные цифры он вносил в компьютер и казался настолько занятым, что мне стало стыдно за присутствие своей пустяковой личности.
- Садитесь! - Наконец оторвавшись от экрана, он кивнул мне на неудобный стул, стоящий прямо у двери.
Покорно взобравшись на него, я смиренно сложил руки и застыл в позе вечного ожидания. Закурив, он крутанулся на вращающемся кресле и изучающе на меня уставился.
- Ты мент?
- Ага, только бывший. Вышибли меня шесть лет назад.
- Не шесть, а пять. За что выкинули?
Я смущенно промямлил что-то маловразумительное, всем своим видом показывая, какой я хороший мальчик и как несправедливо ко мне отнеслось нехорошее руководство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
- Человек! - радостно и счастливо ответил я.
- Я не о том, я спрашиваю, кто ты есть? - так же равнодушно повторил он вопрос, и мне почему-то стало зябко.
- Я Константин Иванович Гончаров, вот мои водительские права.
- Не нужно. Я тебя откуда-то знаю, только не могу сразу вспомнить, но это не важно. Я всегда вспоминаю, даже если эта встреча была случайной. Ты что хочешь?
Его размеренный, лишенный всякой окраски голос автоответчика совершенно выводил меня из себя, но приходилось затаиться и терпеть. Терпеть не только голос, но и холеную бесстрастную физиономию с умными и жестокими глазами. Поэтому голосом ягненка я ответил:
- Хочу работу.
- Что ты можешь?
- Ничего.
- Это уже лучше. Ты вот так можешь? - Едва уловимым движением он резко и сильно въехал мне в солнечное сплетение.
Как мне это удалось, я и сам не знаю. Но только уже заходясь в болевом спазме, я что было моченьки пнул его кованым ботинком по голени. Когда меня отпустило, он все еще весело скакал по палубе на одной ноге.
- Вы меня простите, - заискивая, извинился я, - но я не умею по-другому.
Даже не удостоив меня взглядом, прихрамывая, он поднялся в рубку. Уже сверху требовательно и властно спросил:
- Почему грязная палуба?
- Но я...
- Я спрашиваю, почему грязная палуба?
- Вас понял! - бодро ответил я, скатываясь в машинное отделение к Ваське за необходимой консультацией.
- Да ты чё? - не поверил он. - Неужто в самом деле ты его отоварил? Ну и дела! Хочешь не хочешь, а с меня пузырь. Значит, все на мази. Сейчас я покажу тебе все Серегино хозяйство. Там у него чуланчик со всякими инструментами, начиная от швабры и кончая всякими рубанками да гвоздями. Погоди пять минут, что-то у меня одна щетка генератора боит, искрит, сука.
Только теперь воочию разглядев двигательный агрегат катера, я понял, что господин Гончаров есть полный и законченный идиот. Вращающий момент катерным винтам передавали два огромных дизеля ростом поболее моего, и все они были опутаны и увешаны всевозможными датчиками и манометрами. В довершение к ним тут же стояла электростанция. Разобраться во всем этом хаосе мог только очень умный человек, наподобие братьев Черепановых или Карла Маркса. Трепет почтения невольно овладел мною, когда я увидел, как запросто и по-свойски Васька обращается с этими грудами умного и сильного железа.
Мой чулан находился под носовой палубой, которую Васька фамильярно называл баком. Здесь в одном углу стоял верстак со столярным инструментом, а в другом - богатейший выбор всевозможных щеток, швабр и скребков. От такого обилия я немного растерялся, но все равно здесь мне было понятней и приятней, чем в моторном отсеке. Выбрав самое большое ведро, швабру и скребок, я с небывалым рвением и энтузиазмом накинулся на работу. Что-то у меня получалось не так. Грязная вода, которую я старательно пытался согнать за борт, вдруг неожиданно, в самый неподходящий момент возвращалась на только что вымытый участок палубы. Чем-то я себе напоминал Остапа Бендера, когда он так же безуспешно пытался нарисовать на палубе портрет агитатора. С горем пополам через час я все-таки вымыл эту чертову палубу. Измученный, но удовлетворенный и счастливый, я позволил себе сигарету.
- Матрос, тебе не кажется, что мыть судно лучше сверху, тогда грязная вода с надстройки и рубки не будет заливать уже чистую палубу, - пропищал за моей спиной незнакомый голос. Резко обернувшись, я поскользнулся и чуть было не растянулся на мокром полу. Передо мной, улыбаясь, стоял большеголовый гном, одетый в ядовито-зеленый спортивный костюм. Осторожнее, молодой человек, - доброжелательно предупредил он, - не делайте резких движений, а то недолго и шею сломать.
От нахлынувшего на меня стихийного возбуждения я не мог вымолвить ни слова и так и стоял, глупо улыбаясь и судорожно сглатывая обильное слюновыделение, так некстати вдруг меня посетившее.
- Ну что вы, молодой человек, не стоит так расстраиваться. Дружелюбно похлопав меня по плечу, гном протянул руку. - Будем знакомы, я ваш непосредственный начальник, старший матрос и рулевой Андрей Викторович Грибов. Меня за глаза зовут Гриб. Зовите и вы, я ничуть не обижаюсь. Хе-хе, как говорится, называйте хоть горшком, только в печь не суйте. Вам Сергей Владимирович определил круг ваших обязанностей?
- Н-н-ет. - Я растерянно замотал головой.
- Тогда я введу вас в курс дела. Кроме ежедневной и непременной уборки судна, вам надлежит стоять вахты; как я уже понял, никаких представлений на этот счет вы не имеете, но это не беда. Хе-хе, как говорится, не в этом дело, главное, чтобы человек был хороший. Еще вы должны выполнять функции повара, тут проще, мы непривередливы, а уж яйца или картошку вы поджарить сумеете. Обстирывать нас не надо, здесь на этот счет самообслуживание. Иногда, когда того требует ситуация, вас может немного поэксплуатировать наш механик Василий Лосев. Но это редко, свое хозяйство он содержит в порядке, и поломки крайне редки. В разгар погрузочно-разгрузочных работ, если нет грузчиков, от вас требуется самое деятельное участие, но тут уж ничего не попишешь, когда авралы - работаем мы все. На стоянке на рейде выпивать можно, пить нельзя. Во время плавания нельзя и выпивать. В случае нарушения этого табу кэп может высадить вас даже на необитаемом острове. Также я вам по-дружески не рекомендую трахаться с буфетчицей и стюардессой Анной, потому что она моя водно-полевая жена, хе-хе, а я ревнив, как мавр. Уже несколько раз на этот счет были неприятные инциденты, но ей все неймется. Что тут скажешь, слаба она на это дело, но не следует этому потакать, напротив, просил бы всячески пресекать ее поползновения. Если однажды, проснувшись ночью, вы обнаружите ее под своим одеялом, вам нужно спокойно, не поднимая лишнего шума, вежливо препроводить ее в мою каюту. Пожалуй, это все, что я должен вам сказать. А о главном вас проинструктирует сам Сергей Владимирович. Его каюта находится отдельно за рулевой рубкой, и заходить туда без приглашения не принято, во избежание маленьких неприятностей и большого мордобития. Но сейчас вы должны к нему подняться, поскольку он вас ждет. Скажу по секрету, вы чем-то ему импонируете, а это редкость.
Не успев переварить пренеприятнейший факт нахождения этого типа на катере, я робко постучался в дверь капитанской каюты, уже заранее не ожидая ничего хорошего. После резкого "Разрешаю!" я вошел в просторную комфортабельную каюту, имеющую четыре обзорных окна. Сидя за письменным столом, Сергей Владимирович производил какие-то сложные расчеты, играя на клавишах калькулятора, как на пианино. Полученные цифры он вносил в компьютер и казался настолько занятым, что мне стало стыдно за присутствие своей пустяковой личности.
- Садитесь! - Наконец оторвавшись от экрана, он кивнул мне на неудобный стул, стоящий прямо у двери.
Покорно взобравшись на него, я смиренно сложил руки и застыл в позе вечного ожидания. Закурив, он крутанулся на вращающемся кресле и изучающе на меня уставился.
- Ты мент?
- Ага, только бывший. Вышибли меня шесть лет назад.
- Не шесть, а пять. За что выкинули?
Я смущенно промямлил что-то маловразумительное, всем своим видом показывая, какой я хороший мальчик и как несправедливо ко мне отнеслось нехорошее руководство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38