пусть он нисколько не причиняет ущерба нашему имуществу, не клевещет, не ворует, а только, сложа руки, сидит дома, - не сеет, не проводить борозд, не запрягает волов, не ухаживает за виноградником, вообще не прилагает никакого попечения о земле. Разве мы не накажем такого? И, однако, он не сделал никакой неправды, и нам не в чем обвинить его. Но этим самым [бездействием] он и совершил неправду, потому что, по общему понятию, неправедно поступает тот, кто не принимает со своей стороны участия в общем деле».
Человек же, который в качестве цели своего труда - так же как в качестве цели своей духовной жизни - видит только собственную пользу, согласно святителю Иоанну Златоусту, и не может называться человеком: «Если в житейских делах никто не живет только сам для себя, а все - и ремесленник, и воин, и земледелец, и купец - все трудятся на общую пользу и благо ближнего, то гораздо более должно делать то же в делах духовных, в этом ведь и состоит главным образом жизнь; а кто живет только для себя одного, всех же других презирает, тот напрасно и существует, и даже не человек он, и не нашего рода. Итак, кто хочет стать богатым, пусть станет бедным, чтобы сделаться богатым; пусть тратит, чтобы получить; пусть расточает, чтобы собрать. Если это кажется странным и невероятным, то посмотри на сеющего и размысли, что и он не может иначе собрать большего, если не посеет того, что имеет, и не расточит готового запаса».
Таким образом, можно сказать, что необходимость созидания красоты в качестве плодов нашего труда связана именно с тем, что в социальном плане цель и смысл человеческого труда, как об этом однозначно говорят отцы Церкви, заключается в общественной пользе. Однако если человек трудится не ради чистой прибыли, но ради пользы общества, в котором он живет, то он будет стремиться производить изделия не одинаковые и штампованные, как детали на заводе, но вкладывая в них или в процесс их изготовления свою душу и желая принести людям наибольшую пользу, он станет и плоды своего труда делать причастными к красоте. Поэтому там, где эстетический фактор, может быть, не совпадает вполне с экономическими интересами, то хотя бы из соображений общественной пользы следует иметь его в виду и быть готовым поступиться в определенной мере интересами прибыли.
При этом следует иметь в виду, что отцы Церкви выступали против окружающей людей излишней роскоши. Ведь эстетически совершенные вещи не являются роскошными, но представляют собой соединение практической полезности для человека и красоты. Бессмысленные украшения, посредством которых человек хочет продемонстрировать (не важно, себе или окружающим людям) свое могущество или положение в этом мире, при том, что средства, потраченные на роскошь, могли бы быть пущены на благотворительные нужды, - однозначно осуждаются отцами Церкви.
Святитель Василий Великий пишет об этом следующим образом: «Когда вхожу случайно в дом человека глупого и некстати богатого, и вижу, что дом испещрен всякого рода цветами, тогда узнаю, что у этого человека нет других драгоценностей, кроме видимых, что он украшает бездушные вещи, а душа у него не украшена. Скажи мне, к какому выгоднейшему употреблению служат серебряные ложа и серебряные столы, постели и седалища из слоновой кости, между тем как ради их богатство не переходит к бедным, хотя они тысячами стоят у дверей и оглашают их всяким жалобным голосом?». Ему вторит святитель Иоанн Златоуст: «Не будем считать богатство чем-либо великим и не станем думать, будто золото лучше грязи; достоинство вещества зависит не от естественных свойств его, но от нашего мнения о нем. Кто тщательно будет исследовать, тот найдет, что железо гораздо необходимее золота, так как последнее не имеет никакого приложения к жизни, а первое доставляет нам много пользы, помогая в бесчисленных ремеслах. Но для чего я делаю сравнение между железом и золотом? Даже и простые камни нужнее драгоценных, так как из последних не может быть ничего полезного, а из первых сделаны и дома, и стены, и города. Покажи мне, какая может быть польза от жемчужин, или лучше, какого не может быть от них вреда? Чтобы тебе носить одно такое зерно [жемчуга], тысячи бедных томятся голодом; какое же ты найдешь оправдание, какое прощение?».
Итак, связанная с властью страстей над человеческой душою роскошь, которая необходимым образом приводит к духовной расслабленности, по общему мнению отцов Церкви, - является злом. Однако, как мы видели, стремление производить плоды труда красивыми, при надлежащем устроении души делателя, есть благо, и представляет собой следование Божиему замыслу о человеке и его труде.
10. Красота и обожение
Однако высшее предназначение человека, согласно православному вероучению, это обожение - непосредственная причастность и видение Бога христианином, результатом чего является усвоение обоживаемым человеком Божественных свойств. И в рамках церковного предания разработано цельное учение о красоте в контексте темы обожения человека, о чем мы сейчас и будем вести речь.
Согласно учителям Церкви, поскольку человек сотворен по образу Бога, в нем есть нечто сродное Божеству, то, что и позволяет ему - при содействии Божественной благодати - обоживаться. Это «сродное» Богу начало нередко понималось отцами Церкви как душевно-духовное (умное) начало в человеке. Обожение - очень сложный и трудный, но необходимый для каждого из нас процесс, поскольку к обожению преуготовил Бог каждое человеческое существо и для обожения Бог производит на свет каждого человека. Восхождение к Богу предполагает постоянную борьбу человека со своими страстями, препятствующими его восхождению к Божеству и тянущими его к ложной красоте страстных искушений. Однако в результате соединения (без слияния) с Богом человек и обретает истинную и высочайшую Красоту. По слову святителя Григория Богослова, «душа есть Божественная некая струя и приходит к нам свыше или вся, или властитель и правитель ее - ум, то у нее одно дело единственно естественное ей - парить горе, вступать в общение с Богом, непрестанно устремлять взор к сродному, как можно менее порабощаясь немощам тела, ибо тело и само стремится к земле, и душу влечет долу, вводит в это приятное скитание по предметам видимым, в это омрачение чувств, в котором душа, не управляемая разумом, постепенно погружаясь, падает ниже и ниже. Но если владеет ею ум и часто, как уздой, сдерживает словом, то, возвышаемая им, может быть, вскоре достигнет она священного Горнего Града, и наконец, получит и желаемое ею издавна, то есть, прошедши все завесы, все нынешние тени, все здешние гадания, все отражения красоты в зерцалах, непокровенным умом узрит непокровенное Благо, каково оно само в себе, и прекратит свое скитание, насыщенная светом, которого желала сподобиться, и возобладав там высочайшей красотой».
Согласно святителю Григорию Паламе, если способность к знанию имеет место и когда человек подвержен различным страстям, то способность ума воспринять Божество, то есть Божественный свет - такую способность святитель Григорий называет «умным чувством» - актуализирующаяся, когда ум человека освобождается от страстей, соотносится со светом, излучаемым огнем. Соединяясь с Божественным светом, ум сам как бы становится им и видит в себе и во всех видимых вещах этот разлитый свет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19
Человек же, который в качестве цели своего труда - так же как в качестве цели своей духовной жизни - видит только собственную пользу, согласно святителю Иоанну Златоусту, и не может называться человеком: «Если в житейских делах никто не живет только сам для себя, а все - и ремесленник, и воин, и земледелец, и купец - все трудятся на общую пользу и благо ближнего, то гораздо более должно делать то же в делах духовных, в этом ведь и состоит главным образом жизнь; а кто живет только для себя одного, всех же других презирает, тот напрасно и существует, и даже не человек он, и не нашего рода. Итак, кто хочет стать богатым, пусть станет бедным, чтобы сделаться богатым; пусть тратит, чтобы получить; пусть расточает, чтобы собрать. Если это кажется странным и невероятным, то посмотри на сеющего и размысли, что и он не может иначе собрать большего, если не посеет того, что имеет, и не расточит готового запаса».
Таким образом, можно сказать, что необходимость созидания красоты в качестве плодов нашего труда связана именно с тем, что в социальном плане цель и смысл человеческого труда, как об этом однозначно говорят отцы Церкви, заключается в общественной пользе. Однако если человек трудится не ради чистой прибыли, но ради пользы общества, в котором он живет, то он будет стремиться производить изделия не одинаковые и штампованные, как детали на заводе, но вкладывая в них или в процесс их изготовления свою душу и желая принести людям наибольшую пользу, он станет и плоды своего труда делать причастными к красоте. Поэтому там, где эстетический фактор, может быть, не совпадает вполне с экономическими интересами, то хотя бы из соображений общественной пользы следует иметь его в виду и быть готовым поступиться в определенной мере интересами прибыли.
При этом следует иметь в виду, что отцы Церкви выступали против окружающей людей излишней роскоши. Ведь эстетически совершенные вещи не являются роскошными, но представляют собой соединение практической полезности для человека и красоты. Бессмысленные украшения, посредством которых человек хочет продемонстрировать (не важно, себе или окружающим людям) свое могущество или положение в этом мире, при том, что средства, потраченные на роскошь, могли бы быть пущены на благотворительные нужды, - однозначно осуждаются отцами Церкви.
Святитель Василий Великий пишет об этом следующим образом: «Когда вхожу случайно в дом человека глупого и некстати богатого, и вижу, что дом испещрен всякого рода цветами, тогда узнаю, что у этого человека нет других драгоценностей, кроме видимых, что он украшает бездушные вещи, а душа у него не украшена. Скажи мне, к какому выгоднейшему употреблению служат серебряные ложа и серебряные столы, постели и седалища из слоновой кости, между тем как ради их богатство не переходит к бедным, хотя они тысячами стоят у дверей и оглашают их всяким жалобным голосом?». Ему вторит святитель Иоанн Златоуст: «Не будем считать богатство чем-либо великим и не станем думать, будто золото лучше грязи; достоинство вещества зависит не от естественных свойств его, но от нашего мнения о нем. Кто тщательно будет исследовать, тот найдет, что железо гораздо необходимее золота, так как последнее не имеет никакого приложения к жизни, а первое доставляет нам много пользы, помогая в бесчисленных ремеслах. Но для чего я делаю сравнение между железом и золотом? Даже и простые камни нужнее драгоценных, так как из последних не может быть ничего полезного, а из первых сделаны и дома, и стены, и города. Покажи мне, какая может быть польза от жемчужин, или лучше, какого не может быть от них вреда? Чтобы тебе носить одно такое зерно [жемчуга], тысячи бедных томятся голодом; какое же ты найдешь оправдание, какое прощение?».
Итак, связанная с властью страстей над человеческой душою роскошь, которая необходимым образом приводит к духовной расслабленности, по общему мнению отцов Церкви, - является злом. Однако, как мы видели, стремление производить плоды труда красивыми, при надлежащем устроении души делателя, есть благо, и представляет собой следование Божиему замыслу о человеке и его труде.
10. Красота и обожение
Однако высшее предназначение человека, согласно православному вероучению, это обожение - непосредственная причастность и видение Бога христианином, результатом чего является усвоение обоживаемым человеком Божественных свойств. И в рамках церковного предания разработано цельное учение о красоте в контексте темы обожения человека, о чем мы сейчас и будем вести речь.
Согласно учителям Церкви, поскольку человек сотворен по образу Бога, в нем есть нечто сродное Божеству, то, что и позволяет ему - при содействии Божественной благодати - обоживаться. Это «сродное» Богу начало нередко понималось отцами Церкви как душевно-духовное (умное) начало в человеке. Обожение - очень сложный и трудный, но необходимый для каждого из нас процесс, поскольку к обожению преуготовил Бог каждое человеческое существо и для обожения Бог производит на свет каждого человека. Восхождение к Богу предполагает постоянную борьбу человека со своими страстями, препятствующими его восхождению к Божеству и тянущими его к ложной красоте страстных искушений. Однако в результате соединения (без слияния) с Богом человек и обретает истинную и высочайшую Красоту. По слову святителя Григория Богослова, «душа есть Божественная некая струя и приходит к нам свыше или вся, или властитель и правитель ее - ум, то у нее одно дело единственно естественное ей - парить горе, вступать в общение с Богом, непрестанно устремлять взор к сродному, как можно менее порабощаясь немощам тела, ибо тело и само стремится к земле, и душу влечет долу, вводит в это приятное скитание по предметам видимым, в это омрачение чувств, в котором душа, не управляемая разумом, постепенно погружаясь, падает ниже и ниже. Но если владеет ею ум и часто, как уздой, сдерживает словом, то, возвышаемая им, может быть, вскоре достигнет она священного Горнего Града, и наконец, получит и желаемое ею издавна, то есть, прошедши все завесы, все нынешние тени, все здешние гадания, все отражения красоты в зерцалах, непокровенным умом узрит непокровенное Благо, каково оно само в себе, и прекратит свое скитание, насыщенная светом, которого желала сподобиться, и возобладав там высочайшей красотой».
Согласно святителю Григорию Паламе, если способность к знанию имеет место и когда человек подвержен различным страстям, то способность ума воспринять Божество, то есть Божественный свет - такую способность святитель Григорий называет «умным чувством» - актуализирующаяся, когда ум человека освобождается от страстей, соотносится со светом, излучаемым огнем. Соединяясь с Божественным светом, ум сам как бы становится им и видит в себе и во всех видимых вещах этот разлитый свет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19