менеджеры нормальные ребята 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Ангутна прятался в одной из расселин, а песец взбегал на самую вершину скалистого гребня, откуда он мог обозревать окрестности и издали видеть темные пятна приближавшихся к засаде оленьих стад. На подходе к ущелью старая важенка во главе стада внимательно осматривалась и замечала маленькую белую фигурку наверху. Кипмик коротко лаял, приветствуя Тукту, и стадо без страха двигалось вперед, – ведь если в голосе песца не звучала тревога, значит, опасности не было. Но приветственный лай Кипмика предназначался для ушей Ангутны, который тут же закладывал стрелу, натягивал тетиву и застывал наготове.
Той весной Ангутна хорошо поохотился, и поэтому вечерами, когда все танцевали под звуки бубна, о нем складывали песни. Песец также не был забыт, и в некоторых песнях юношу и песца называли Соединенные – так нашло их это имя.
Летом, когда олени уходили далеко на север выводить потомство, песец и Ангутна отправлялись на поиски другой дичи. Соединенные спускались на каяке по ревущим рекам на иссеченные ветрами равнины тундры в поисках гнездовий гусей. Примерно в середине лета взрослые гуси из-за линьки теряли маховые перья, поэтому были очень пугливыми и все время оставались на воде. Охотник на каяке отыскивал заводи, где нелетающие гуси отсиживались в ожидании, когда снова смогут летать.
Там Ангутна прятался за прибрежными скалами, а Кипмик пританцовывал прямо на берегу, взлаивая и поскуливая, словно щенок, то катался на спине, то подскакивал в воздух. Он играл, и гуси, заинтересованные странным поведением хорошо знакомого животного, покидали свои укрытия, медленно подплывая к нему. Они не боялись песца, зная, что в воду он не полезет. Гуси подплывали все ближе, гогоча и вытягивая от любопытства шеи. Тогда свистела праща Ангутны, и камень с яростным жужжанием летел к цели. Взмахнув крыльями, гусь поникал на воде.
Кипмик подманивал гусей тем же старым приемом, что с незапамятных времен применяли дикие песцы… но только один Кипмик вел свою игру ради человека.
Так проходили годы, пока в летней палатке Ангутны не появилось двое детей – мальчик и девочка, часами игравшие с мягким пушистым хвостом песца. Но не только детвора играла с белой кисточкой его хвоста. У Кипмика были и свои малыши. Каждую весну, когда на холмах токовали куропатки, а отрывистый призывный лай диких песцов оттенял звучные брачные песни волков, в сердце песца, живущего вместе с людьми, пробуждалось беспокойство.
В одну из ночей он украдкой ускользал из стойбища и пропадал где-то по многу дней. А когда возвращался, исхудавший и голодный, Ангутна подкармливал его лучшими кусочками и лукаво желал удачи его подружке лисичке, укрывающейся неподалеку в свежевырытой норе. Лисичка ни разу не осмелилась спуститься в стойбище, но Кипмик заботился, чтобы она и щенки не голодали, а Ангутна не жалел отдавать песцу и его семье немалую долю добытого ими мяса. Иногда он провожал песца до самой норы. Там Ангутна клал у входа свежую рыбину и ласково обращался к невидимой, затаившейся в норе лисичке:
– Ешь на здоровье, маленькая сестричка.
С годами о Соединенных стали рассказывать уже повсюду на Великих равнинах. В одной из историй говорилось о том времени, когда Ангутна с семьей одиноко поселились у озера, называвшегося Лампа Женщины. Год выдался очень трудным. Зимой целый месяц не прекращались страшные бураны, все ближние к стойбищу запасы мяса кончились, а к дальним невозможно было добраться – слишком уж рассвирепела пурга. Людей мучил голод и холод: весь жир для ламп был съеден.
Наконец дождались дня, когда ветер улегся. Ангутна запряг собак и отправился к большому тайнику, заложенному в двух днях пути на запад. Собаки изо всех сил напрягали свои истощенные мышцы, а песец белой поземкой вился впереди, выбирая для упряжки самый легкий путь. Полозья нарт скрипели и скрежетали, как будто ехали по сухому песку – значит, температура упала до пятидесяти, а то и шестидесяти градусов ниже нуля.
На второй день пути солнце так и не поднялось над горизонтом, где проступила только бледная полоска света. Вскоре после того как засветился горизонт, песец застыл на месте, глядя на север и насторожив свои короткие ушки. Тут до слуха Ангутны донесся далекий пронзительный свист с темного неба. Он попытался заставить собак бежать быстрее, чтобы успеть добраться до укрытого в глубокой долине тайника, пока их не настигла пурга. Но снежные залпы уже вылетали из нависших туч, почти сразу же стало совсем темно от жуткого шквала, который ожег застывшую поверхность тундры далеко к югу от заледенелого моря, где он зародился. Ветер нес колючий, как осколки стекла, снег. Летящие кристаллы закручивались все выше и выше, совершенно скрадывая очертания человека, песца и собак.
Кипмик по-прежнему шел впереди упряжки, но запорошенные снегом утомленные глаза Ангутны его уже почти не различали; в тревоге он белой тенью снова и снова возвращался к нартам, чтобы собаки его видели и не сбились с пути. Когда же свист ветра перешел в визг, Ангутна понял, что ехать дальше было бы безумием. Он попытался отыскать достаточно плотный снежный нанос, чтобы нарезать плит для иглу, но сразу не нашел, а времени на поиски не было. Поставив нарты боком, он ножом для резки снега выкопал с подветренной стороны небольшую яму. Поплотнее завернувшись в шкуры, он перекатился в яму и на нее опрокинул сверху нарты.
Собаки послушно свернулись калачиком рядом с нартами, уткнув носы в хвосты, и снег начал заносить их, а Кипмик все подбегал то к одной, то к другой, покусывал их за плечо, чтобы заставить подняться и двигаться дальше, пока не удастся добраться до какого-нибудь укрытия. Он оставил свои попытки, только когда очертания собак совсем скрылись под белыми нависающими шапками сугробов. Тогда песец подбежал к нартам, и зарылся под них. Он подполз под самый бок Ангутне, который придвинулся, чтобы погреться о его маленькое тельце.
Весь день и целую ночь ничто не двигалось на белой поверхности равнин, кроме несущихся в темноте новых и новых снежных вихрей. На следующий день ветер стих. Ровная поверхность закрученного над Ангутной сугроба расступилась, когда он с усилием выпрямился и встал, сбросив тяжесть снега. С поспешностью, на какую только было способно его онемевшее тело, он начал искать в близких холмиках и сугробах погребенных собак – сами они из своих белых саркофагов выбраться не могли.
Но искать ему почти не пришлось. Кипмик бегал вокруг и своим тонким нюхом безошибочно определял, где погребены собаки. Наконец они были откопаны, и оказалось, что все живы, но так слабы, что едва могут сдвинуть с места нарты.
Тем не менее Ангутна погонял их. Он знал, что, если сегодня они не найдут пищу, собаки погибнут. А с их смертью все будет потеряно, потому что мясо из тайника уже нельзя будет доставить в стойбище. Ангутна безжалостно подгонял упряжку, а когда у собак кончились силы и нарты остановились, он сам впрягся рядом в постромки.
Около полудня солнце чуть поднялось над горизонтом и осветило красным светом пустынный мир. Бесконечные снежные бураны и метели оставили после себя огромную бесформенную белую пелену, сгладившую теперь все выступы. Ангутна не различал никаких примет. Он затерялся в этой снежной пустыне и пал духом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
 сантехника в пушкино московской области 

 плитка 30 60