Свою роль сыграли и внешние условия: разгул жестокости в период Гражданской войны, агрессивное внешнее окружение, не утихавшая борьба с эсерами, меньшевиками и другими политическими противниками. К тому же огромная концентрация власти, обусловленная наличием государственной собственности на основные средства производства и финансовые ресурсы, сосредоточенная в руках высших руководителей страны, постепенно развращала их, создавая атмосферу вседозволенности, безнаказанности.
Со временем образовался элитарный слой руководящих работников. Руководители партийного и государственного аппарата, их родственники образовали своеобразную касту, окруженную помощниками, слугами, подхалимами и льстецами. Точно и метко описал процесс перерождения руководящих кадров партии Джеффри Хоскинг: «Всякий, кто был знаком с большевиками в феврале или даже октябре, мог бы не узнать их в 1921 г. - так сильно они изменились во многих отношениях. В феврале это была небольшая партия подпольщиков и ссыльных, без четкой организации (вопреки ленинским принципам) и к тому же раздираемая противоречиями. Однако ее идеи были понятны и близки массам, она была жизнеспособна и начала налаживать реальные связи с народными массами, прежде всего с рабочими и солдатами. К октябрьским дням партия большевиков почти не изменилась, но численность ее выросла почти в десять раз, а также возросло влияние на рабочие и солдатские массы - ни одна другая партия в те дни не могла похвастать такими же достижениями. Но к 1921 г. она изменилась, можно сказать, неузнаваемо. Теперь она стала массовой - многие вступали в нее ради карьеры. Партия была жестко организована, непреклонна и нетерпима к взглядам, отличным от нее собственных. Уже тогда начался отрыв от народных масс, взиравших на нее со страхом и недоверием». В том же году А.Сольц писал: «…долгое пребывание у власти в эпоху диктатуры пролетариата возымело свое разлагающее влияние и на значительную часть старых партийных работников. Отсюда бюрократия, отсюда крайне высокомерное отношение к рядовым членам партии и к беспартийным рабочим массам, отсюда чрезвычайное злоупотребление своим привилегированным положением в деле самоснабжения. Выработалась и создалась коммунистическая иерархическая каста…». И на все это потребовалось каких-то три года! Отметим еще один фактор, сыгравший в дальнейшем немаловажную роль в формировании качественно нового командного состава партии и государства, - это влияние нэпа. Вот как характеризует этот процесс Р.Медведев: «…После беспримерного напряжения сил, надежд и иллюзий наступил длительный период усталости, упадка и глубокого разочарования в результатах переворота. Отлив «плебейской гордости» открывал место приливу малодушия и карьеризма. На этой волне поднялся новый командующий слой <…> Молодая бюрократия, возникшая первоначально в качестве агентуры пролетариата, начинала чувствовать себя теперь третейским судьей между классами. Самостоятельность ее возрастала с каждым месяцем…».
Переход от власти Советов к диктатуре партийно-государственного аппарата стал возможным благодаря процессам, происходившим и внутри самой большевистской партии. Если в первой половине 1920 годов в быстро растущей партии, несмотря на усиление режима контроля партийного аппарата, все еще имела место внутрипартийная демократия (шли дискуссии, регулярно проводились конференции и пленумы ЦК, на съездах велись острые дебаты по стратегическим и тактическим вопросам политики), то после разгрома т.н. оппозиции ситуация коренным образом изменилась. От внутрипартийной демократии к началу 1930 годов не осталось и следа. В партии стал господствовать ее аппарат, подчиненный И.Сталину. Но нельзя не согласиться и с Л.Троцким, который считал, что феномен И.Сталина порожден самим аппаратом. «Было бы наивностью думать, что неведомый массам Сталин вышел внезапно из-за кулис во всеоружии законченного стратегического плана. Нет, прежде чем он нашел свою дорогу, бюрократия нащупала его самого. Сталин приносил ей все нужные гарантии: престиж старого большевика, крепкий характер, узкий кругозор и неразрывную связь с аппаратом, как единственным источником собственного влияния. Успех, который на него обрушился, был на первых порах неожиданностью для него самого. Это был дружный отклик нового правящего слоя, который стремился освободиться от старых принципов и от контроля масс и которому нужен был надежный третейский судья в его внутренних делах. Второстепенная фигура перед лицом масс и событий революции, Сталин обнаружил себя как бесспорный вождь термидорианской бюрократии, как первый в ее среде». Аппарат партии охотно подчинялся И.Сталину, ибо он выражал его интересы, проводил ту политику, которую аппарат считал правильной. А.Зиновьев, анализируя истоки сталинизма, пришел к выводу, что он «вырос из низовой партийной жизни и стимулировался ею».
Между тем в партии воцарилась гнетущая атмосфера взаимного недоверия и подозрительности. «… Кто не был удовлетворен тем или иным решением Центрального Комитета, те, кто персонально заметил ту или иную ошибку, нарушение или беспорядок, «боятся говорить об этом на партийных собраниях, или даже в частных беседах, если только собеседник не был достаточно надежен в смысле «благоразумия»».
По свидетельству Л.Троцкого, еще в 1922 году В.Ленин осознавал опасность усиления власти партийного аппарата, в частности, Оргбюро ЦК в сочетании с растущим могуществом государственного бюрократизма. Однако болезнь и смерть не дали В.Ленину возможности предотвратить процесс нарастания абсолютной власти партийного аппарата, возглавляемого И.Сталиным. В.Ленин успел поставить вопрос о смещении И.Сталина с поста генсека. В конце 1922 года В.Ленин обращается к очередному съезду партии, в котором говорилось: «Тов. Сталин, сделавшись генсеком, сосредоточил в своих руках необъятную власть, и я не уверен, сумеет ли он всегда достаточно осторожно пользоваться этой властью». В добавление к этому письму в начале января 1923 года В.Ленин вновь возвращается к вопросу о некоторых нетерпимых для руководителя личных качествах И.Сталина. «Сталин слишком груб, и этот недостаток, вполне терпимый в среде и общениях между нами, коммунистами, становится нетерпимым в должности генсека. Поэтому я предлагаю товарищам обдумать способ перемещения Сталина с этого места и назначить на это место другого человека, который во всех других отношениях отличается от тов. Сталина только одним перевесом, именно, более терпим, более лоялен, более вежлив и более внимателен к товарищам, меньше капризности и т.д.».
Внутри самого центрального аппарата партии не на шутку разгорелась борьба за власть, в которой принимали участие ведущие члены Политбюро (Сталин, Троцкий, Зиновьев, Каменев, Бухарин). Сохранились многочисленные свидетельства этой ожесточенной борьбы. Приведу только один факт, сообщенный А.Орловым: «…В разговоре с группой друзей Пятаков однажды высказался так: «Я не могу отрицать, что Сталин является посредственностью и что он не тот человек, который должен бы стоять во главе партии; но обстановка такова, что если мы будем продолжать упорствовать в оппозиции Сталину, нам в конце концов придется оказаться в еще худшем положении:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228
Со временем образовался элитарный слой руководящих работников. Руководители партийного и государственного аппарата, их родственники образовали своеобразную касту, окруженную помощниками, слугами, подхалимами и льстецами. Точно и метко описал процесс перерождения руководящих кадров партии Джеффри Хоскинг: «Всякий, кто был знаком с большевиками в феврале или даже октябре, мог бы не узнать их в 1921 г. - так сильно они изменились во многих отношениях. В феврале это была небольшая партия подпольщиков и ссыльных, без четкой организации (вопреки ленинским принципам) и к тому же раздираемая противоречиями. Однако ее идеи были понятны и близки массам, она была жизнеспособна и начала налаживать реальные связи с народными массами, прежде всего с рабочими и солдатами. К октябрьским дням партия большевиков почти не изменилась, но численность ее выросла почти в десять раз, а также возросло влияние на рабочие и солдатские массы - ни одна другая партия в те дни не могла похвастать такими же достижениями. Но к 1921 г. она изменилась, можно сказать, неузнаваемо. Теперь она стала массовой - многие вступали в нее ради карьеры. Партия была жестко организована, непреклонна и нетерпима к взглядам, отличным от нее собственных. Уже тогда начался отрыв от народных масс, взиравших на нее со страхом и недоверием». В том же году А.Сольц писал: «…долгое пребывание у власти в эпоху диктатуры пролетариата возымело свое разлагающее влияние и на значительную часть старых партийных работников. Отсюда бюрократия, отсюда крайне высокомерное отношение к рядовым членам партии и к беспартийным рабочим массам, отсюда чрезвычайное злоупотребление своим привилегированным положением в деле самоснабжения. Выработалась и создалась коммунистическая иерархическая каста…». И на все это потребовалось каких-то три года! Отметим еще один фактор, сыгравший в дальнейшем немаловажную роль в формировании качественно нового командного состава партии и государства, - это влияние нэпа. Вот как характеризует этот процесс Р.Медведев: «…После беспримерного напряжения сил, надежд и иллюзий наступил длительный период усталости, упадка и глубокого разочарования в результатах переворота. Отлив «плебейской гордости» открывал место приливу малодушия и карьеризма. На этой волне поднялся новый командующий слой <…> Молодая бюрократия, возникшая первоначально в качестве агентуры пролетариата, начинала чувствовать себя теперь третейским судьей между классами. Самостоятельность ее возрастала с каждым месяцем…».
Переход от власти Советов к диктатуре партийно-государственного аппарата стал возможным благодаря процессам, происходившим и внутри самой большевистской партии. Если в первой половине 1920 годов в быстро растущей партии, несмотря на усиление режима контроля партийного аппарата, все еще имела место внутрипартийная демократия (шли дискуссии, регулярно проводились конференции и пленумы ЦК, на съездах велись острые дебаты по стратегическим и тактическим вопросам политики), то после разгрома т.н. оппозиции ситуация коренным образом изменилась. От внутрипартийной демократии к началу 1930 годов не осталось и следа. В партии стал господствовать ее аппарат, подчиненный И.Сталину. Но нельзя не согласиться и с Л.Троцким, который считал, что феномен И.Сталина порожден самим аппаратом. «Было бы наивностью думать, что неведомый массам Сталин вышел внезапно из-за кулис во всеоружии законченного стратегического плана. Нет, прежде чем он нашел свою дорогу, бюрократия нащупала его самого. Сталин приносил ей все нужные гарантии: престиж старого большевика, крепкий характер, узкий кругозор и неразрывную связь с аппаратом, как единственным источником собственного влияния. Успех, который на него обрушился, был на первых порах неожиданностью для него самого. Это был дружный отклик нового правящего слоя, который стремился освободиться от старых принципов и от контроля масс и которому нужен был надежный третейский судья в его внутренних делах. Второстепенная фигура перед лицом масс и событий революции, Сталин обнаружил себя как бесспорный вождь термидорианской бюрократии, как первый в ее среде». Аппарат партии охотно подчинялся И.Сталину, ибо он выражал его интересы, проводил ту политику, которую аппарат считал правильной. А.Зиновьев, анализируя истоки сталинизма, пришел к выводу, что он «вырос из низовой партийной жизни и стимулировался ею».
Между тем в партии воцарилась гнетущая атмосфера взаимного недоверия и подозрительности. «… Кто не был удовлетворен тем или иным решением Центрального Комитета, те, кто персонально заметил ту или иную ошибку, нарушение или беспорядок, «боятся говорить об этом на партийных собраниях, или даже в частных беседах, если только собеседник не был достаточно надежен в смысле «благоразумия»».
По свидетельству Л.Троцкого, еще в 1922 году В.Ленин осознавал опасность усиления власти партийного аппарата, в частности, Оргбюро ЦК в сочетании с растущим могуществом государственного бюрократизма. Однако болезнь и смерть не дали В.Ленину возможности предотвратить процесс нарастания абсолютной власти партийного аппарата, возглавляемого И.Сталиным. В.Ленин успел поставить вопрос о смещении И.Сталина с поста генсека. В конце 1922 года В.Ленин обращается к очередному съезду партии, в котором говорилось: «Тов. Сталин, сделавшись генсеком, сосредоточил в своих руках необъятную власть, и я не уверен, сумеет ли он всегда достаточно осторожно пользоваться этой властью». В добавление к этому письму в начале января 1923 года В.Ленин вновь возвращается к вопросу о некоторых нетерпимых для руководителя личных качествах И.Сталина. «Сталин слишком груб, и этот недостаток, вполне терпимый в среде и общениях между нами, коммунистами, становится нетерпимым в должности генсека. Поэтому я предлагаю товарищам обдумать способ перемещения Сталина с этого места и назначить на это место другого человека, который во всех других отношениях отличается от тов. Сталина только одним перевесом, именно, более терпим, более лоялен, более вежлив и более внимателен к товарищам, меньше капризности и т.д.».
Внутри самого центрального аппарата партии не на шутку разгорелась борьба за власть, в которой принимали участие ведущие члены Политбюро (Сталин, Троцкий, Зиновьев, Каменев, Бухарин). Сохранились многочисленные свидетельства этой ожесточенной борьбы. Приведу только один факт, сообщенный А.Орловым: «…В разговоре с группой друзей Пятаков однажды высказался так: «Я не могу отрицать, что Сталин является посредственностью и что он не тот человек, который должен бы стоять во главе партии; но обстановка такова, что если мы будем продолжать упорствовать в оппозиции Сталину, нам в конце концов придется оказаться в еще худшем положении:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228