(в сторону) Странное чувство, словно она и не человек вовсе. Ноги как будто отнялись не пошевелить.
Яско: А у меня ее никогда и не было.
Хикару: Жаль, что вы мне сразу об этом не сказали - может быть наши отношения и продлились бы несколько дольше...
Яско: Ну это ты сам виноват - не заметил. Не сумел прочесть в моих глазах, как давно я осталась без гордости... Так знай! Высокомерие. Это из-за него теряют женщины свою гордость. Потому-то каждая женщина и хочет стать королевой - у королевы больше всего гордости для потерь... Боже мой, твои колени! Они будут мне холодной, жесткой подушкой.
Хикару: Яско...
Яско: На этой подушке я бы смогла наконец-то заснуть. Холодная, жесткая - такая подушка никогда не согреется, как та другая, которая становится теплой, стоит мне положить на нее голову. Ночь напролет я ищу щекой холодное место - бегу с нагретого бока на прохладный - и вот уже светает... Человек, научившийся ходить босым по раскаленному песку пустыни, не сможет пройти по моей подушке.
Хикару (потеплевшим голосом) : Ну же, успокойтесь. Меня так легко разжалобить.
Яско: Все ясно! Ты и на Аои женился из жалости!
Хикару (отталкивает Яско) : Досужие домыслы! (садится на стул. Яско ползком следует за ним, утыкается лицом ему в колени)
Яско: Не бросай меня.
Хикару (закуривает) : Да я вас уже давным-давно бросил.
Яско: Неправда! Ты меня до сих пор любишь.
Хикару: Вы приехали, чтобы это со мной обсудить? (язвительно) А то давеча вы сказали, что явились сюда мучить Аои...
Яско (меланхолично) : Я хотила убить сразу двух зайцев. Пожалуйста, дай мне сигарету.
Хикару достает сигарету из пачки. Внезапно Яско выхватывает курящуюся сигарету из его губ. Затягивается. Хикару не остается ничего, кроме как закурить сигарету, которую он только что достал и держит в руках.
Хикару (закуривает) : Знаешь, в то время я не находил себе места. Кидался из стороны в сторону, как неприкаянный. Я мечтал о тяжелых оковах. Мечтал о том, чтобы меня заперли в клетке. Ты стала мне клеткой. Но когда я вновь захотел свободы - твоя клетка по-прежнему сдерживала меня. Ненавистные оковы не спали.
Яско: Да, я помню твои глаза, вопиющие об освобождении. Вырваться из клетки, в которой я тебя заперла, сбросить оковы, которыми я тебя опутала вот о чем кричали твои глаза. И мне радостно было видеть, как ты рвешься на свободу. Именно тогда я полюбила тебя по-настоящему... Стояла ранняя осень. Я отдыхала в своем загородном доме, в один из дней ты приехал навестить меня там... В тот день я встретила тебя на яхте - ты ждал меня на пристани прямо возле железнодорожной станции. На небе не было ни облачка. Мачта нежно поскрипывала. Яхта...
Хикару (подхватывает) : Белый парус...
Яско (неожиданно резко) : Разве тебе не противно, что мы делим воспоминания?
Хикару: Я бы не сказал, что мы делим воспоминания, просто мы случайно оказались в одном и том же месте в одно и то же время.
Яско: По крайней мере, мы с тобой делили плывущую по озеру яхту. Парус над нашими головами хлопал, то наполняясь ветром, то опадая. Ах, если бы он снова оказался здесь, над нами!
Хикару (подходит к окну, вглядывается вдаль) : Что это вон там? Уж не парус ли это?
Яско: Он здесь! Он здесь!
Раздаются пугающие звуки диковатой музыки. Справа на сцену вплывает огромный яхтенный парус. Он плавно и величаво, как лебедь, движется по сцене. Подплывает к Яско и Хикару. Останавливается между ними и кроватью, закрывая наподобие экрана кровать, на которой спит Аои от них обоих и от зрительного зала. Дальнейшая сцена разыгрывается на палубе яхты.
Яско: Сегодня озеро особенно полноводно.
Хикару: Какой приятный ветер.
Яско: Ты до этого не был в моем загородном доме, не так ли? Смотри вон туда, на тот берег. У самого подножья горы сейчас покажется крыша, прямо около рощи. Вот - уже видно серо-зеленую черепицу. Ночью по округе рыщут лисицы, и слышно, как они воют в горах позади дома. Ты слышал, как воют лисицы?
Хикару: Ни разу.
Яско: Ну вот, сегодня ночью обязательно услышишь. А еще, ты услышишь предсмертный вопль глупой тетерки, попавшейся в цепкие лисьи когти. Услышишь, как хрустит нежное птичье горло под острыми зубами.
Хикару: Не хочу я этого слышать.
Яско: Я уверена, что тебе понравится мой сад. По краям лужайки весной вырастает омежник, и сад наполняется его прелестным ароматом. Во время июньских затяжных дождей все клумбы уходят под воду, и если пройти по затопленному саду, то в оставленных следах всплывают цветы гортензии. Ты видел когда-нибудь плавучую гортензию?..А осенью в приозерных камышах порхают прозрачные стрекозы. Пролетая над озером, они слегка касаются воды, словно катятся по льду на салазках.
Хикару: Кажется, я вижу твой дом. Вон там, что ли?
Яско: Да-да, серо-зеленая крыша. На закате в лучах заходящего солнца мой дом виден особенно хорошо. Закат полыхает в окнах, отсвечивает в черепице - и эти блики, как свет маяка, указывают путнику дорогу. (Пауза) Почему ты молчишь? Скажи хоть слово.
Хикару (нежно) : Не нужно слов.
Яско: Ах, твои речи - чудодейственный бальзам. Они исцеляют самые тяжелые раны. Твой голос - самое лучшее лекарство... Но я-то хорошо тебя знаю. Такой уж ты человек. Исцелив одну рану, ты наносишь другую, еще более жестокую. Таков заведенный порядок - сначала ты лечишь, потом калечишь, и все. Никаких лекарств, никаких чудес... Я прекрасно все понимаю. Я уже старая тетка. Если меня поранить - рана будет заживать долго, не то что у молодой - раз и здорова. Чем нежнее ты говоришь, тем сильнее меня захлестывает страх: как же ты меня изувечишь, после этого волшебного лекарства? Не-ет, теперь-то я знаю, что было бы лучше услышать от тебя какую-нибудь грубость...
Хикару: Похоже, ты решила, что в любом случае страданий тебе не избежать.
Яско: Так же естественно, как день сменяется ночью, счастье сменяется страданьем.
Хикару: Мне не верится, что у меня есть способность делать людей несчастными.
Яско: Ты не веришь потому, что ты молод. Между тем, в одно прекрасное утро ты проснешься, ничего не подозревая, пойдешь выгуливать своего пса и вдруг почувствуешь, что ты причиняешь страдания почти каждой встречной женщине. Ты поймешь, что сам факт твоего существования заставляет страдать неисчислимое количество женщин. Ты можешь сделать вид, что не замечаешь их, но они - как ни стараются, как ни отводят глаза - все время видят перед собой твой образ. Ты подобен замку, вознесшемуся над распростертым внизу городом.
Хикару: Ладно, давай поговорим о чем-нибудь другом.
Яско: Ну, давай о другом, хотя я счастлива, что до сих пор не потеряла вкус к подобным разговорам.
Хикару: Отсюда твой дом виден как на ладони - я вижу ставни второго этажа, вижу балконные перила, кажется они сделаны из дерева... Похоже, дом пуст.
Яско: Да, в доме никого. Было бы здорово прожить в нем с тобой всю жизнь до самой смерти.
Хикару: Ну ты скажешь тоже "до самой смерти" - никто не знает, когда мы умрем. Может быть, по нелепой случайности мы умрем уже завтра. Вот тебе пример - яхта переворачивается...
Яско (перебивает) : Яхта переворачивается - глупости какие! Стала бы я покупать для тебя яхту, которая может так легко перевернуться.
Хикару (раскачивает мачту) : Сейчас ты увидишь, как она перевернется.
Яско обвивает Хикару руками.
1 2 3 4
Яско: А у меня ее никогда и не было.
Хикару: Жаль, что вы мне сразу об этом не сказали - может быть наши отношения и продлились бы несколько дольше...
Яско: Ну это ты сам виноват - не заметил. Не сумел прочесть в моих глазах, как давно я осталась без гордости... Так знай! Высокомерие. Это из-за него теряют женщины свою гордость. Потому-то каждая женщина и хочет стать королевой - у королевы больше всего гордости для потерь... Боже мой, твои колени! Они будут мне холодной, жесткой подушкой.
Хикару: Яско...
Яско: На этой подушке я бы смогла наконец-то заснуть. Холодная, жесткая - такая подушка никогда не согреется, как та другая, которая становится теплой, стоит мне положить на нее голову. Ночь напролет я ищу щекой холодное место - бегу с нагретого бока на прохладный - и вот уже светает... Человек, научившийся ходить босым по раскаленному песку пустыни, не сможет пройти по моей подушке.
Хикару (потеплевшим голосом) : Ну же, успокойтесь. Меня так легко разжалобить.
Яско: Все ясно! Ты и на Аои женился из жалости!
Хикару (отталкивает Яско) : Досужие домыслы! (садится на стул. Яско ползком следует за ним, утыкается лицом ему в колени)
Яско: Не бросай меня.
Хикару (закуривает) : Да я вас уже давным-давно бросил.
Яско: Неправда! Ты меня до сих пор любишь.
Хикару: Вы приехали, чтобы это со мной обсудить? (язвительно) А то давеча вы сказали, что явились сюда мучить Аои...
Яско (меланхолично) : Я хотила убить сразу двух зайцев. Пожалуйста, дай мне сигарету.
Хикару достает сигарету из пачки. Внезапно Яско выхватывает курящуюся сигарету из его губ. Затягивается. Хикару не остается ничего, кроме как закурить сигарету, которую он только что достал и держит в руках.
Хикару (закуривает) : Знаешь, в то время я не находил себе места. Кидался из стороны в сторону, как неприкаянный. Я мечтал о тяжелых оковах. Мечтал о том, чтобы меня заперли в клетке. Ты стала мне клеткой. Но когда я вновь захотел свободы - твоя клетка по-прежнему сдерживала меня. Ненавистные оковы не спали.
Яско: Да, я помню твои глаза, вопиющие об освобождении. Вырваться из клетки, в которой я тебя заперла, сбросить оковы, которыми я тебя опутала вот о чем кричали твои глаза. И мне радостно было видеть, как ты рвешься на свободу. Именно тогда я полюбила тебя по-настоящему... Стояла ранняя осень. Я отдыхала в своем загородном доме, в один из дней ты приехал навестить меня там... В тот день я встретила тебя на яхте - ты ждал меня на пристани прямо возле железнодорожной станции. На небе не было ни облачка. Мачта нежно поскрипывала. Яхта...
Хикару (подхватывает) : Белый парус...
Яско (неожиданно резко) : Разве тебе не противно, что мы делим воспоминания?
Хикару: Я бы не сказал, что мы делим воспоминания, просто мы случайно оказались в одном и том же месте в одно и то же время.
Яско: По крайней мере, мы с тобой делили плывущую по озеру яхту. Парус над нашими головами хлопал, то наполняясь ветром, то опадая. Ах, если бы он снова оказался здесь, над нами!
Хикару (подходит к окну, вглядывается вдаль) : Что это вон там? Уж не парус ли это?
Яско: Он здесь! Он здесь!
Раздаются пугающие звуки диковатой музыки. Справа на сцену вплывает огромный яхтенный парус. Он плавно и величаво, как лебедь, движется по сцене. Подплывает к Яско и Хикару. Останавливается между ними и кроватью, закрывая наподобие экрана кровать, на которой спит Аои от них обоих и от зрительного зала. Дальнейшая сцена разыгрывается на палубе яхты.
Яско: Сегодня озеро особенно полноводно.
Хикару: Какой приятный ветер.
Яско: Ты до этого не был в моем загородном доме, не так ли? Смотри вон туда, на тот берег. У самого подножья горы сейчас покажется крыша, прямо около рощи. Вот - уже видно серо-зеленую черепицу. Ночью по округе рыщут лисицы, и слышно, как они воют в горах позади дома. Ты слышал, как воют лисицы?
Хикару: Ни разу.
Яско: Ну вот, сегодня ночью обязательно услышишь. А еще, ты услышишь предсмертный вопль глупой тетерки, попавшейся в цепкие лисьи когти. Услышишь, как хрустит нежное птичье горло под острыми зубами.
Хикару: Не хочу я этого слышать.
Яско: Я уверена, что тебе понравится мой сад. По краям лужайки весной вырастает омежник, и сад наполняется его прелестным ароматом. Во время июньских затяжных дождей все клумбы уходят под воду, и если пройти по затопленному саду, то в оставленных следах всплывают цветы гортензии. Ты видел когда-нибудь плавучую гортензию?..А осенью в приозерных камышах порхают прозрачные стрекозы. Пролетая над озером, они слегка касаются воды, словно катятся по льду на салазках.
Хикару: Кажется, я вижу твой дом. Вон там, что ли?
Яско: Да-да, серо-зеленая крыша. На закате в лучах заходящего солнца мой дом виден особенно хорошо. Закат полыхает в окнах, отсвечивает в черепице - и эти блики, как свет маяка, указывают путнику дорогу. (Пауза) Почему ты молчишь? Скажи хоть слово.
Хикару (нежно) : Не нужно слов.
Яско: Ах, твои речи - чудодейственный бальзам. Они исцеляют самые тяжелые раны. Твой голос - самое лучшее лекарство... Но я-то хорошо тебя знаю. Такой уж ты человек. Исцелив одну рану, ты наносишь другую, еще более жестокую. Таков заведенный порядок - сначала ты лечишь, потом калечишь, и все. Никаких лекарств, никаких чудес... Я прекрасно все понимаю. Я уже старая тетка. Если меня поранить - рана будет заживать долго, не то что у молодой - раз и здорова. Чем нежнее ты говоришь, тем сильнее меня захлестывает страх: как же ты меня изувечишь, после этого волшебного лекарства? Не-ет, теперь-то я знаю, что было бы лучше услышать от тебя какую-нибудь грубость...
Хикару: Похоже, ты решила, что в любом случае страданий тебе не избежать.
Яско: Так же естественно, как день сменяется ночью, счастье сменяется страданьем.
Хикару: Мне не верится, что у меня есть способность делать людей несчастными.
Яско: Ты не веришь потому, что ты молод. Между тем, в одно прекрасное утро ты проснешься, ничего не подозревая, пойдешь выгуливать своего пса и вдруг почувствуешь, что ты причиняешь страдания почти каждой встречной женщине. Ты поймешь, что сам факт твоего существования заставляет страдать неисчислимое количество женщин. Ты можешь сделать вид, что не замечаешь их, но они - как ни стараются, как ни отводят глаза - все время видят перед собой твой образ. Ты подобен замку, вознесшемуся над распростертым внизу городом.
Хикару: Ладно, давай поговорим о чем-нибудь другом.
Яско: Ну, давай о другом, хотя я счастлива, что до сих пор не потеряла вкус к подобным разговорам.
Хикару: Отсюда твой дом виден как на ладони - я вижу ставни второго этажа, вижу балконные перила, кажется они сделаны из дерева... Похоже, дом пуст.
Яско: Да, в доме никого. Было бы здорово прожить в нем с тобой всю жизнь до самой смерти.
Хикару: Ну ты скажешь тоже "до самой смерти" - никто не знает, когда мы умрем. Может быть, по нелепой случайности мы умрем уже завтра. Вот тебе пример - яхта переворачивается...
Яско (перебивает) : Яхта переворачивается - глупости какие! Стала бы я покупать для тебя яхту, которая может так легко перевернуться.
Хикару (раскачивает мачту) : Сейчас ты увидишь, как она перевернется.
Яско обвивает Хикару руками.
1 2 3 4