Качество здесь в МСК 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z


 

Миф ни с какой
стороны не научен и не стремится к науке; он совершенно не
научен, вернее - вненаучен. Он - абсолютно непосредстве-
нен и наивен и не требует никакой специальной работы
мысли, тем более - научной или научно-метафизической.
Мысль работает в мифе отнюдь не больше того, сколько тре-
буется мыслить для взаимообщения с обыкновенными веща-
ми и людьми. Для метафизики же нужны доказанные положе-
ния, приведенные в систему выводы, терминологическая яс-
ность и продуманность языка, анализ понятий.
3. Для мифического сознания все явленно и чувственно
ощутимо. Не только языческие мифы поражают своей посто-
янной телесностью и видимостью, осязаемостью. Таковы в
полной мере и христианские мифы, несмотря на общепри-
знанную несравненную духовность этой религии. И индий-
ские, и египетские, и греческие, и христианские мифы отнюдь
не содержат в себе никаких специально философских или фи-
лософско-метафизических интуиций или учений, хотя на их
основании и возникали и могут принципиально возникнуть
соответствующие философские конструкции. Возьмите самые
исходные и центральные пункты христианской мифологии,
и - вы увидите, что они тоже суть нечто чувственно явленное
и физически осязаемое. Как бы духовно ни было христиан-
ское представление о Божестве, эта духовность относится к
самому смыслу этого представления; но его непосредственное
содержание, то, в чем дана и чем выражена эта духовность, -
всегда конкретно, вплоть до чувственной образности. Доста-
точно упомянуть <причащение плоти и крови>, чтобы убе-
диться, что даже наиболее <духовная> мифология всегда опе-
рирует чувственными образами, невозможна без них и в этом
смысле есть полная противоположность метафизики как аб-
страктно-научного или наукообразного учения о сверхчувст-
венном.
4. Ко всему этому надо прибавить, что, как все наши от-
233
граничения мифа от прочих областей человеческого творчест-
ва имеют характер не только отрицательный, но и положи-
тельный, заимствуя из этих областей то, в чем нужно видеть
подлинное сходство с ними мифа, так и сопоставление мифо-
логии с метафизикой должно привести нас не просто к отри-
цательному суждению, что мифология не есть метафизика, но
и к указанию тех сторон в метафизике, которые действительно
сходны с мифологией и искаженное представление которых и
приводит многих к прямому отождествлению мифологии с
метафизикой вообще. Я имею в виду самое центральное ядро
всякой метафизики - учение об отношении сверхчувственно-
го к чувственному. Что тут надо отбросить момент самого уче-
ния, науки, - это нам уже ясно: миф не наука и не философия
и никакого прямого отношения к ним не имеет. Что отноше-
ние этих двух миров не есть в мифе не только абстрактное по-
строение, но также и натуралистически-причинное их взаи-
моотношение, - это также нам ясно: подобный дуализм разо-
рвал бы мифическую действительность пополам; и вместо
живой картинности жизни, где чувственное явление и сверх-
чувственная сущность слиты в неделимый и неразложимый
лик жизни, мы имели бы явление без сущности, т. е. без смысла,
без формы, с одной стороны, и с другой стороны - сущность
без явления, т. е. без проявления, абстрактную сущность,
только мыслимую, но не реально осуществленную. Но возни-
кает вопрос: можно ли считать для мифа несущественным
самую антитезу чувственного и сверхчувственного, не факти-
ческое разделение, а только чисто смысловую антитезу, пусть
даже примиряемую в некоем новом синтезе? Не свойственна
ли все-таки мифу какая-то отрешенность, пусть не иде-
ально-смысловая, не научно-гипотетическая, не метафизи-
чески-натуралистическая и, наконец, даже вообще не фило-
софская? Сопоставляя мифологию с наукой и метафизикой,
мы говорим, что если те - исключительно логически-отвле-
ченны, то мифология во всяком случае противоположна им,
что она чувственна, наглядна, непосредственно-жизненна и
ощутима. Но значит ли это, что чувственное уже по одному
тому, что оно чувственное, есть миф, и значит ли это, что в
мифе нет ровно никакой отрешенности, ровно никакой хотя
бы иерархийности? Не нужно долго всматриваться в природу
мифического сознания, чтобы заметить, что в нем есть и его
природе существенно свойственна некая отрешенность и
некая иерархийность. Как бы реально Хома Врут ни ездил
на ведьме, а она на нем, - все же тут есть нечто отличное от
234
того, когда люди ездят просто на лошади или лошадь пере-
правляют через реку на пароме. И всякий скажет, что, хотя
миф и чувствен и ощутим, осязаем, видим, - все же тут есть
нечто необходимое, как-то отрешенное от обыкновенной дей-
ствительности и как-то, пожалуй, нечто высшее и глубокое в
иерархийном ряду бытия. Что это за отрешенность - мы пока
не знаем. Но мы уже знаем, что она ничего не имеет общего с
отъединенностью научного анализа от своего предмета, ни с
отъединенностью сущности от явления (когда они противо-
стоят друг другу как два факта, причинно действующие один
на другой), ни, наконец, с отъединенностью произвольной
фантастической выдумки от реально наличных, эмпиричес-
ких фактов. Если для метафизики характерна эта отрешен-
ность, мы можем сказать, что в мифологии есть нечто метафи-
зическое. Но если для метафизики существенно что-нибудь
другое, то мифология не есть метафизика и даже просто не ме-
тафизична. В мифологии налична какая-то необычность, но-
визна, небывалость, отрешенность от эмпирического проте-
кания явлений. Это, вероятно, и заставляло многих отождест-
влять мифологию с метафизикой, для чего, как мы теперь
убедились, нет совершенно никаких оснований. Есть только
то весьма отдаленное сходство, что миф содержит в себе мо-
мент сверхчувственный, который является как нечто странное
и неожиданное. Но от этого далеко до какого-нибудь метафи-
зического учения. Миф не есть метафизическое построение,
но есть реально, вещественно и чувственно творимая дейст-
вительность, являющаяся в то жевремя отрешенной от
обычного хода явлений и, стало быть, содержащая в себе разную
степень иерархийности, разную степень отрешенности.
V. Миф не есть ни схема, ни аллегория. С этим отграниче-
нием мы вплотную подходим к раскрытию подлинно мифи-
ческого взаимоотношения чувственного и сверхчувственного,
хотя и не решаем его вполне, а только намечаем общий его
смысл. Тут, однако, надо уберечься от множества эквивока-
ций и не впасть в грубое и некритическое употребление неко-
торых популярных понятий и терминов.
1. Прежде всего необходимо дать себе строгий отчет в том,
что такое аллегория. С самого начала должно быть ясно, что
аллегория есть прежде всего некая выразительная форма,
форма выражения. Что такое выражение? Для выражения не-
достаточен смысл или понятие само по себе, напр. число. Вы-
разительное бытие есть всегда синтез двух планов, одного -
235
наиболее внешнего, очевидного, и другого - внутреннего, ос-
мысляющего и подразумеваемого. Выражение есть всегда
синтез чего-нибудь внутреннего и чего-нибудь внешнего.
Это - тождество внутреннего с внешним. Мы имеем тут
нечто, но созерцаем его не просто как такое, а сразу же, вмес-
те с ним и неразъединимо от него, захватываем и еще нечто
иное, так что первое оказывается только стороной, знаком
второго, намеком на второе, выражением его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
 https://sdvk.ru/Mebel_dlya_vannih_komnat/Chehiya/ 

 плитка для кухни пэчворк