Только надо все
хорошо рассчитать.
Он ничуть не волновался, потому что делал привычную работу, а попутно
размышлял на разные отвлеченные темы. Страж миров, конечно, противник
сильный, но крокодил знал, что рано или поздно они встретятся. А как же?
На то он здесь и поставлен. Это его работа - убирать остатки. Что же, он
ее сделает.
Вот только надо все тщательным образом рассчитать.
Сергей неожиданно понял, что испытывает к Мирону странную,
необъяснимую симпатию. Правда, его немного беспокоила острая полоса
металла, что висела у Мирона на поясе и которой он так лихо орудовал. Чем
ему не понравились те люди? Ведь он же бил их так, будто они были его
врагами. А может, и действительно? Зачем ты заставил их бежать. Впрочем,
пробежка им только на пользу.
А еще Сергею понравились добротные кожаные сапоги Мирона и его,
кожаный же, усеянный бляхами пояс. Лицо у Мирона тоже было интересное, вот
только возле глаз слишком уж много морщинок, да где-то возле губ пролегла
хитроватая складка. Но лучше всего все же были глаза. Умные, очень умные
глаза.
Мирон тоже разглядывал Сергея и Машу, мучительно выискивая выход из
положения, в которое попал.
Нет, так просто бросить этих ребят он не мог. Но ведь они
неизменяющиеся и, значит, потенциально опасны для этого мира. Они же
понятия не имеют о том, что им грозит.
Проще всего сейчас было бы распрощаться. Уйти - и все. Но ведь они же
погибнут.
Нет, придется, видимо, тащить их на свалку, больше некуда.
Такие, брат, дела!
Крокодил лежал на крыше и от удовольствия даже глаза закрыл. Те,
внизу, все еще разглядывали друг друга и, похоже, усиленно обдумывали свое
положение. Значит, можно еще немного поблаженствовать, погреться на жарком
полуденном солнышке, отдаться неторопливому течению мыслей. В общем-то он
был оптимистом, этот крокодил. И верил, что все будет прекрасно. Вот
только как-нибудь бы отделить этих двух от стража дороги. Меч у него
длинный, и владеет он им хорошо.
Нет, надо их обязательно разделить. А потом все будет просто, как
манная каша. Хорошая засада, молниеносный прыжок, и можно опять ложиться в
спячку.
Облезлая кошка вышла из-за печной трубы, но увидев крокодила,
отчаянно мяукнула и, задрав хвост, бросилась наутек. Крокодил ухмыльнулся
и, приподнявшись, поглядел вниз.
И надо же было случиться, что как раз в этот момент Мирон поглядел
вверх. Их глаза на мгновение встретились, а потом крокодил опустился на
нагретое железо и исчез из виду.
- Ух ты, - пробормотал Мирон и вытер пот со лба.
- Что с тобой? - спросил Сергей.
- Да так, ничего. - Мирон поправил меч, нахлобучил на голову картуз и
сказал: - Ну что, пошли? Имейте в виду, надо торопиться!
- Куда? - спросил Сергей и обнял Машу, а она не отстранилась.
- Вот что, - сказал Мирон. - Объяснять мне некогда. Есть тут одно
местечко, куда мы должны вовремя попасть. Там я вам все объясню.
После этого он повернулся и побежал по улице. Сергей и Маша
переглянулись и неохотно последовали за ним.
Мирон вел их с таким расчетом, чтобы поблизости было как можно больше
людей. Пусть все ноги оттопчут, зато можно быть уверенным - в толпе зверь
не нападет.
Вот так он, значит, выглядит. Очень мило.
Он оглянулся. Сергей и Маша бежали следом.
- Так, пошли шагом, - сказал Мирон, и они сбавили ход.
Дома, мимо которых они проходили, становились все более пышными. На
них появилось множество лепных украшений. А улица была прямая - и далеко
впереди, может, в километре, может, в полутора, терялась в тумане,
стоявшем там сплошной стеной.
Народу стало значительно меньше. Здесь идти было опасно.
- Ну все, - сказал Мирон. - Опять побежали!
Теперь Мирон уже не нравился Сергею.
Да кто он такой? Вот, понимаешь ли, благодетель! Набежал - потащил да
еще и командует.
Маша, наверное, думала так же, потому что они, не сговариваясь,
быстро свернули в сторону и мгновенно растворились в толпе.
Просторный, с чахлыми клумбами и полуразрушенным фонтаном двор принял
их в свое нутро. Они сели на источенную временем и изрезанную перочинным
ножом скамейку, их руки встретились и окаменели, не в силах разомкнуться.
И двор все понял, разгадав их своим мудрым, древним, сохранившимся
еще с тех времен, когда и двором-то не был, нутром. Двор, привычный к
громкому хлопанью дверей и ночным перебранкам, мату и крику дерущихся,
замкнулся, отгородив этих двоих от окружающего мира, захлопнувшись, как
цветок, сокрыл в себе эту странную, неожиданную любовь. Он приглушил и
постепенно убрал совсем звуки льющейся воды, скрип подрастающей травки и
шум ветра. А потом замер, чутко прислушиваясь к их шепоту, вспоминая
прежние времена и как-то даже помолодев.
Тщетно кто-то пытался выйти во двор и не мог открыть дверь, бессильно
проклиная шутников и потрясая коробкой домино. Кто-то никак не мог открыть
окно или хотя бы разглядеть что-то через затянутое странной, непрозрачной
пленкой стекло. А другие уже вызывали полицию, органы контрразведки и еще
многие нужные и ненужные в этом случае службы. И только когда снаружи, на
улице, предложили проложить путь во двор динамитом, двор очнулся и
тихонько кашлянул фонтаном.
Маша и Сергей возвращались из призрачно-розового мира, в котором
находились, с изумлением оглядываясь по сторонам и пытаясь сдержать дрожь
пальцев. А двор открылся и пустил в себя всех, кто так стремился туда.
Вскоре полицейских и машин не было и в помине. Двор сотрясали
равномерные удары домино и истошные крики "рыба!" В дальнем углу ребятенок
тянул кошку за хвост, из чистого любопытства, понятное дело. Невдалеке от
него подвыпившая компания хором исполняла песню:
"Эх, раз... да еще раз,
да с размаху вилкой в глаз!"
Сергей и Маша все сидели на скамейке, не в силах уйти. И лишь когда
сизоносый пьяница стал подмигивать Маше и делать ей непристойные знаки,
они встали и рядышком, не смея взяться за руки, пошли прочь.
Сергей шел рядом с Машей и думал, что теперь знает, как это
происходит, когда ничего не надо, лишь бы рядом... И слушать ее дыхание, и
чувствовать холод под сердцем.
Он знал, что изменился, став для себя чужим и непонятным. Сошел с
ума?
Ему уже не хотелось плюнуть вон тому седовласому полковнику на
погоны. А ведь можно было ручаться, что полковника это обрадует и умилит.
Именно старые полковники делят и понимают такие штуки.
Сергея не пугали больше трещины в асфальте, которых он совсем недавно
боялся просто панически. А теперь он наступал на них, пусть не совсем
твердо, но уже достаточно уверенно.
Он думал о той, что шла рядом с ним. Она, наверное, тоже изменилась?
И сошла с ума? По крайней мере, она тоже наступала на трещины и на старого
полковника смотрела вполне спокойно - даже не попыталась сбить с него
фуражку.
Сергею захотелось снова прикоснуться к Маше, и он это сделал,
удивляясь, что запретный и трудный жест получился у него абсолютно просто.
Это был последний довод, что они с Машей сошли с ума.
Ну и хорошо! Ну и ладно!
1 2 3 4 5 6 7 8 9
хорошо рассчитать.
Он ничуть не волновался, потому что делал привычную работу, а попутно
размышлял на разные отвлеченные темы. Страж миров, конечно, противник
сильный, но крокодил знал, что рано или поздно они встретятся. А как же?
На то он здесь и поставлен. Это его работа - убирать остатки. Что же, он
ее сделает.
Вот только надо все тщательным образом рассчитать.
Сергей неожиданно понял, что испытывает к Мирону странную,
необъяснимую симпатию. Правда, его немного беспокоила острая полоса
металла, что висела у Мирона на поясе и которой он так лихо орудовал. Чем
ему не понравились те люди? Ведь он же бил их так, будто они были его
врагами. А может, и действительно? Зачем ты заставил их бежать. Впрочем,
пробежка им только на пользу.
А еще Сергею понравились добротные кожаные сапоги Мирона и его,
кожаный же, усеянный бляхами пояс. Лицо у Мирона тоже было интересное, вот
только возле глаз слишком уж много морщинок, да где-то возле губ пролегла
хитроватая складка. Но лучше всего все же были глаза. Умные, очень умные
глаза.
Мирон тоже разглядывал Сергея и Машу, мучительно выискивая выход из
положения, в которое попал.
Нет, так просто бросить этих ребят он не мог. Но ведь они
неизменяющиеся и, значит, потенциально опасны для этого мира. Они же
понятия не имеют о том, что им грозит.
Проще всего сейчас было бы распрощаться. Уйти - и все. Но ведь они же
погибнут.
Нет, придется, видимо, тащить их на свалку, больше некуда.
Такие, брат, дела!
Крокодил лежал на крыше и от удовольствия даже глаза закрыл. Те,
внизу, все еще разглядывали друг друга и, похоже, усиленно обдумывали свое
положение. Значит, можно еще немного поблаженствовать, погреться на жарком
полуденном солнышке, отдаться неторопливому течению мыслей. В общем-то он
был оптимистом, этот крокодил. И верил, что все будет прекрасно. Вот
только как-нибудь бы отделить этих двух от стража дороги. Меч у него
длинный, и владеет он им хорошо.
Нет, надо их обязательно разделить. А потом все будет просто, как
манная каша. Хорошая засада, молниеносный прыжок, и можно опять ложиться в
спячку.
Облезлая кошка вышла из-за печной трубы, но увидев крокодила,
отчаянно мяукнула и, задрав хвост, бросилась наутек. Крокодил ухмыльнулся
и, приподнявшись, поглядел вниз.
И надо же было случиться, что как раз в этот момент Мирон поглядел
вверх. Их глаза на мгновение встретились, а потом крокодил опустился на
нагретое железо и исчез из виду.
- Ух ты, - пробормотал Мирон и вытер пот со лба.
- Что с тобой? - спросил Сергей.
- Да так, ничего. - Мирон поправил меч, нахлобучил на голову картуз и
сказал: - Ну что, пошли? Имейте в виду, надо торопиться!
- Куда? - спросил Сергей и обнял Машу, а она не отстранилась.
- Вот что, - сказал Мирон. - Объяснять мне некогда. Есть тут одно
местечко, куда мы должны вовремя попасть. Там я вам все объясню.
После этого он повернулся и побежал по улице. Сергей и Маша
переглянулись и неохотно последовали за ним.
Мирон вел их с таким расчетом, чтобы поблизости было как можно больше
людей. Пусть все ноги оттопчут, зато можно быть уверенным - в толпе зверь
не нападет.
Вот так он, значит, выглядит. Очень мило.
Он оглянулся. Сергей и Маша бежали следом.
- Так, пошли шагом, - сказал Мирон, и они сбавили ход.
Дома, мимо которых они проходили, становились все более пышными. На
них появилось множество лепных украшений. А улица была прямая - и далеко
впереди, может, в километре, может, в полутора, терялась в тумане,
стоявшем там сплошной стеной.
Народу стало значительно меньше. Здесь идти было опасно.
- Ну все, - сказал Мирон. - Опять побежали!
Теперь Мирон уже не нравился Сергею.
Да кто он такой? Вот, понимаешь ли, благодетель! Набежал - потащил да
еще и командует.
Маша, наверное, думала так же, потому что они, не сговариваясь,
быстро свернули в сторону и мгновенно растворились в толпе.
Просторный, с чахлыми клумбами и полуразрушенным фонтаном двор принял
их в свое нутро. Они сели на источенную временем и изрезанную перочинным
ножом скамейку, их руки встретились и окаменели, не в силах разомкнуться.
И двор все понял, разгадав их своим мудрым, древним, сохранившимся
еще с тех времен, когда и двором-то не был, нутром. Двор, привычный к
громкому хлопанью дверей и ночным перебранкам, мату и крику дерущихся,
замкнулся, отгородив этих двоих от окружающего мира, захлопнувшись, как
цветок, сокрыл в себе эту странную, неожиданную любовь. Он приглушил и
постепенно убрал совсем звуки льющейся воды, скрип подрастающей травки и
шум ветра. А потом замер, чутко прислушиваясь к их шепоту, вспоминая
прежние времена и как-то даже помолодев.
Тщетно кто-то пытался выйти во двор и не мог открыть дверь, бессильно
проклиная шутников и потрясая коробкой домино. Кто-то никак не мог открыть
окно или хотя бы разглядеть что-то через затянутое странной, непрозрачной
пленкой стекло. А другие уже вызывали полицию, органы контрразведки и еще
многие нужные и ненужные в этом случае службы. И только когда снаружи, на
улице, предложили проложить путь во двор динамитом, двор очнулся и
тихонько кашлянул фонтаном.
Маша и Сергей возвращались из призрачно-розового мира, в котором
находились, с изумлением оглядываясь по сторонам и пытаясь сдержать дрожь
пальцев. А двор открылся и пустил в себя всех, кто так стремился туда.
Вскоре полицейских и машин не было и в помине. Двор сотрясали
равномерные удары домино и истошные крики "рыба!" В дальнем углу ребятенок
тянул кошку за хвост, из чистого любопытства, понятное дело. Невдалеке от
него подвыпившая компания хором исполняла песню:
"Эх, раз... да еще раз,
да с размаху вилкой в глаз!"
Сергей и Маша все сидели на скамейке, не в силах уйти. И лишь когда
сизоносый пьяница стал подмигивать Маше и делать ей непристойные знаки,
они встали и рядышком, не смея взяться за руки, пошли прочь.
Сергей шел рядом с Машей и думал, что теперь знает, как это
происходит, когда ничего не надо, лишь бы рядом... И слушать ее дыхание, и
чувствовать холод под сердцем.
Он знал, что изменился, став для себя чужим и непонятным. Сошел с
ума?
Ему уже не хотелось плюнуть вон тому седовласому полковнику на
погоны. А ведь можно было ручаться, что полковника это обрадует и умилит.
Именно старые полковники делят и понимают такие штуки.
Сергея не пугали больше трещины в асфальте, которых он совсем недавно
боялся просто панически. А теперь он наступал на них, пусть не совсем
твердо, но уже достаточно уверенно.
Он думал о той, что шла рядом с ним. Она, наверное, тоже изменилась?
И сошла с ума? По крайней мере, она тоже наступала на трещины и на старого
полковника смотрела вполне спокойно - даже не попыталась сбить с него
фуражку.
Сергею захотелось снова прикоснуться к Маше, и он это сделал,
удивляясь, что запретный и трудный жест получился у него абсолютно просто.
Это был последний довод, что они с Машей сошли с ума.
Ну и хорошо! Ну и ладно!
1 2 3 4 5 6 7 8 9