Доводя обо всем вышеизложенном до сведения вашего превосходительства, честь имею присовокупить, что околоточный надзиратель Силуянов, в общем, отличаясь усердием и примерной верностью долгу, питает некоторое пристрастие к напиткам, называемым крепкими, и ежегодно взял к себе в правило предаваться пьянству не менее двух раз: один – Рождественском, другой – в Великом посту. В остальное же время ни в каких пороках, околоточному надзирателю не свойственных, замечаем не был.
Подписано: пристав Зубов.
XXV
Канцелярия г-на завихряйского полицмейстера.
Приставу 1-го участка. Конфиденциально.
На основании устного приказа его превосходительства честь имею донести до сведения вашего высокородия, что ввиду нынешнего тревожного времени его превосходительство находит не благовременным давать ход обвинению себя околоточным надзирателем Силуяновым как бы в людоедстве, – обвинению, содержащемуся в словах: «ел пирог с незнакомым купцом». Что же касается до манкирования околоточным надзирателем Силуяновым своею службою, то ввиду его болезненного состояния, в науке именуемого алкоголизмом, и принимая во внимание вообще доблестное происхождение сим полицейским офицером своей службы, его превосходительство находит возможным ограничиться для него наложением взыскания в форме трехдневного дежурства не в очередь. Его превосходительство твердо изволит уповать, что околоточный надзиратель Силуянов своими будущими подвигами затмит некоторые причиненные им беспокойства. Избегайте только, во избежание бесплодных толков, некоторое время ставить означенного околоточного на местах скопления публики.
Правитель канцелярии
(подпись неразборчива).
XXVI
Выдержка из газеты Новое время»
Со всех сторон слышу только: околоточный, околоточный! То околоточный съеден! То околоточный не съеден и жив. Даже противно. Словно и света в окне, что какой-то околоточный. Словно и говорить и думать больше не о чем, как об околоточном. Словно в настоящее время речь идет только об околоточном, и мысль занята околоточным, а не Россией, не ее будущим, не ее прошлым, созданным трудами и усилиями предков. Я понимаю это, как избирательный маневр, – все эти толки о каком-то околоточном, который не то съеден, не то не съеден. А по моему, так: съеден околоточный – на доброе здоровье! Жив околоточный – доброго ему здоровья! Заниматься же ныне вопросом: что хотел сказать купец, когда говорил, что ел «пирог с околоточным надзирателем», ей-богу, грешно. Мало ли какой купец скажет. Купцов много. Русские купцы говорят различно. На то у человека и язык, чтобы говорить. В России не одни купцы. Если все записывать, что каждый купец скажет, – выйдет книга толще энциклопедии. И по-моему, чем скорее прекратятся толки о купце и об околоточном, тем, право, будет лучше и для нас, и для России. Для ее несомненно великого и светлого будущего. Надо о выборах думать теперь, а не о купцах с околоточными.
Подписано: А.Суворин.
XXVII
Выдержка из отчета о заседании кассационного департамента по делу о Семипудове, осужденном за людоедство
Поверенный Семипудова. Околоточный надзиратель Силуянов, здравие которого подтверждается прилагаемым приказом по полиции…
Первоприсутствующий. Г-н поверенный! Я уже не в первый раз делаю вам замечание, что кассационный департамент не может входить в существо дела. Был или не был в действительности съеден околоточный надзиратель Силуянов – это уже вопросы существа. Потрудитесь, не вторгаясь в существо, оставаться на почве чисто процессуальных нарушений, на которые вы приносите кассационную жалобу.
XXVIII
Агентская телеграмма во всех газетах
Петербург. Кассационная жалоба защиты Семипудова, за отсутствием поводов к кассации, оставлена без последствий!
XXIX
Телеграмма
Иркутск. Вчера в партии каторжников проследовал через наш город известный людоед Семипудов.
XXX
Из газеты «Россия»
Газета «Вольное вече» за напечатание статьи «Съел ли Семипудов околоточного?» прекращена на 18 лет.
И вот от этого театра теней, театра масок, театра скорее страшного, чем смешного, мы снова вернемся с вами к театру как искусству. И снова к Московскому Художественному театру. Ибо здесь возникает у нас на глазах еще одна форма пародии – пародийный роман. Это «Театральный роман» Михаила Булгакова.
Напомню, что Михаил Афанасьевич, оказавшись во МХАТе впервые в 1925 – начале 1926 года, прожил вместе с этим театром десять лет, работал в нем режиссером-консультантом, выходил как актер на его сцену. Многие его пьесы репетировались или ставились на этой сцене. Его с этим театром связывала взаимная и очень нежная любовь. В то же время многое в жизни МХАТа – отчасти то, что еще Дорошевич подметил, – Булгакова веселило, расстраивало, вызывало неприятие. Не только в спектаклях, но и в театральном укладе, замкнутом, чрезвычайно ортодоксальном. Как разговаривают на наречии системы Станиславского, как обожествляют своих мастеров артисты, как театр разделен на две половины, две партии; одна – Немировича, другая – Станиславского…
И вот в «Театральном романе» он пародирует все эти обстоятельства, пародирует и репетицию, которую проводит Станиславский (Иван Васильевич), – тот не столько репетирует пьесу Максудова, сколько отрабатывает элементы своей системы, заставляя актеров по ходу действия выполнять огромное количество этюдов: ездить на велосипеде, носить цветы – словом, делать то, что к пьесе не имеет никакого отношения.
С именем Булгакова связана и другая театральная пародия: полнометражное пародийное драматургическое произведение, предназначенное для настоящего театра, а не для театрика миниатюр.
В 1928 году Булгаков был чрезвычайно затравлен рапповской критикой, особенно после неудачи с постановкой «Бега», после того, как была отвергнута «Зойкина квартира», после того, как страшно были обруганы «Дни Турбиных», поставленные в Художественном театре. Рапповская критика от Булгакова требовала написания «коммунистической пьесы», то есть скороспелой агитки.
И тогда Булгаков написал памфлет под названием «Багровый остров». Его поставил Александр Яковлевич Таиров в Камерном театре, и это была пародия на тогдашние отношения власти и искусства и на псевдореволюционную халтуру, какая в то время насаждалась деятелями Главреперткома, среди которых у Булгакова было множество врагов.
«Багровый остров» написан в форме генеральной репетиции в маленьком провинциальном театрике. Репетируется революционная пьеса. Автор – Жюль Верн. Это, разумеется, псевдоним драмодела, для хлеба и денег написавшего эту халтуру, настоящая фамилия которого Дымогацкий. Дымогацкий Василий Артурович. Восьмой год революции требовал «передовых» пьес, и чуткий Дымогацкий отреагировал. И вот в театре, где последней «передовой» постановкой было «Горе от ума (актеры так и сыплют репликами оттуда), наконец репетируется и разыгрывается новая пьеса.
Действие происходит на острове, где живут туземцы. Управляет ими диктатор Сизи-Бузи, опирающийся на свою гвардию и проходимца Кири-Куки. Он добываемый в поте лица туземцами жемчуг меняет у европейцев на водку и бумажные деньги. Происходит извержение вулкана, Сизи-Бузи гибнет, и на острове воцаряется демагог и проходимец Кири-Куки, на псевдорусском наречии обращающийся к толпе туземцев:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
Подписано: пристав Зубов.
XXV
Канцелярия г-на завихряйского полицмейстера.
Приставу 1-го участка. Конфиденциально.
На основании устного приказа его превосходительства честь имею донести до сведения вашего высокородия, что ввиду нынешнего тревожного времени его превосходительство находит не благовременным давать ход обвинению себя околоточным надзирателем Силуяновым как бы в людоедстве, – обвинению, содержащемуся в словах: «ел пирог с незнакомым купцом». Что же касается до манкирования околоточным надзирателем Силуяновым своею службою, то ввиду его болезненного состояния, в науке именуемого алкоголизмом, и принимая во внимание вообще доблестное происхождение сим полицейским офицером своей службы, его превосходительство находит возможным ограничиться для него наложением взыскания в форме трехдневного дежурства не в очередь. Его превосходительство твердо изволит уповать, что околоточный надзиратель Силуянов своими будущими подвигами затмит некоторые причиненные им беспокойства. Избегайте только, во избежание бесплодных толков, некоторое время ставить означенного околоточного на местах скопления публики.
Правитель канцелярии
(подпись неразборчива).
XXVI
Выдержка из газеты Новое время»
Со всех сторон слышу только: околоточный, околоточный! То околоточный съеден! То околоточный не съеден и жив. Даже противно. Словно и света в окне, что какой-то околоточный. Словно и говорить и думать больше не о чем, как об околоточном. Словно в настоящее время речь идет только об околоточном, и мысль занята околоточным, а не Россией, не ее будущим, не ее прошлым, созданным трудами и усилиями предков. Я понимаю это, как избирательный маневр, – все эти толки о каком-то околоточном, который не то съеден, не то не съеден. А по моему, так: съеден околоточный – на доброе здоровье! Жив околоточный – доброго ему здоровья! Заниматься же ныне вопросом: что хотел сказать купец, когда говорил, что ел «пирог с околоточным надзирателем», ей-богу, грешно. Мало ли какой купец скажет. Купцов много. Русские купцы говорят различно. На то у человека и язык, чтобы говорить. В России не одни купцы. Если все записывать, что каждый купец скажет, – выйдет книга толще энциклопедии. И по-моему, чем скорее прекратятся толки о купце и об околоточном, тем, право, будет лучше и для нас, и для России. Для ее несомненно великого и светлого будущего. Надо о выборах думать теперь, а не о купцах с околоточными.
Подписано: А.Суворин.
XXVII
Выдержка из отчета о заседании кассационного департамента по делу о Семипудове, осужденном за людоедство
Поверенный Семипудова. Околоточный надзиратель Силуянов, здравие которого подтверждается прилагаемым приказом по полиции…
Первоприсутствующий. Г-н поверенный! Я уже не в первый раз делаю вам замечание, что кассационный департамент не может входить в существо дела. Был или не был в действительности съеден околоточный надзиратель Силуянов – это уже вопросы существа. Потрудитесь, не вторгаясь в существо, оставаться на почве чисто процессуальных нарушений, на которые вы приносите кассационную жалобу.
XXVIII
Агентская телеграмма во всех газетах
Петербург. Кассационная жалоба защиты Семипудова, за отсутствием поводов к кассации, оставлена без последствий!
XXIX
Телеграмма
Иркутск. Вчера в партии каторжников проследовал через наш город известный людоед Семипудов.
XXX
Из газеты «Россия»
Газета «Вольное вече» за напечатание статьи «Съел ли Семипудов околоточного?» прекращена на 18 лет.
И вот от этого театра теней, театра масок, театра скорее страшного, чем смешного, мы снова вернемся с вами к театру как искусству. И снова к Московскому Художественному театру. Ибо здесь возникает у нас на глазах еще одна форма пародии – пародийный роман. Это «Театральный роман» Михаила Булгакова.
Напомню, что Михаил Афанасьевич, оказавшись во МХАТе впервые в 1925 – начале 1926 года, прожил вместе с этим театром десять лет, работал в нем режиссером-консультантом, выходил как актер на его сцену. Многие его пьесы репетировались или ставились на этой сцене. Его с этим театром связывала взаимная и очень нежная любовь. В то же время многое в жизни МХАТа – отчасти то, что еще Дорошевич подметил, – Булгакова веселило, расстраивало, вызывало неприятие. Не только в спектаклях, но и в театральном укладе, замкнутом, чрезвычайно ортодоксальном. Как разговаривают на наречии системы Станиславского, как обожествляют своих мастеров артисты, как театр разделен на две половины, две партии; одна – Немировича, другая – Станиславского…
И вот в «Театральном романе» он пародирует все эти обстоятельства, пародирует и репетицию, которую проводит Станиславский (Иван Васильевич), – тот не столько репетирует пьесу Максудова, сколько отрабатывает элементы своей системы, заставляя актеров по ходу действия выполнять огромное количество этюдов: ездить на велосипеде, носить цветы – словом, делать то, что к пьесе не имеет никакого отношения.
С именем Булгакова связана и другая театральная пародия: полнометражное пародийное драматургическое произведение, предназначенное для настоящего театра, а не для театрика миниатюр.
В 1928 году Булгаков был чрезвычайно затравлен рапповской критикой, особенно после неудачи с постановкой «Бега», после того, как была отвергнута «Зойкина квартира», после того, как страшно были обруганы «Дни Турбиных», поставленные в Художественном театре. Рапповская критика от Булгакова требовала написания «коммунистической пьесы», то есть скороспелой агитки.
И тогда Булгаков написал памфлет под названием «Багровый остров». Его поставил Александр Яковлевич Таиров в Камерном театре, и это была пародия на тогдашние отношения власти и искусства и на псевдореволюционную халтуру, какая в то время насаждалась деятелями Главреперткома, среди которых у Булгакова было множество врагов.
«Багровый остров» написан в форме генеральной репетиции в маленьком провинциальном театрике. Репетируется революционная пьеса. Автор – Жюль Верн. Это, разумеется, псевдоним драмодела, для хлеба и денег написавшего эту халтуру, настоящая фамилия которого Дымогацкий. Дымогацкий Василий Артурович. Восьмой год революции требовал «передовых» пьес, и чуткий Дымогацкий отреагировал. И вот в театре, где последней «передовой» постановкой было «Горе от ума (актеры так и сыплют репликами оттуда), наконец репетируется и разыгрывается новая пьеса.
Действие происходит на острове, где живут туземцы. Управляет ими диктатор Сизи-Бузи, опирающийся на свою гвардию и проходимца Кири-Куки. Он добываемый в поте лица туземцами жемчуг меняет у европейцев на водку и бумажные деньги. Происходит извержение вулкана, Сизи-Бузи гибнет, и на острове воцаряется демагог и проходимец Кири-Куки, на псевдорусском наречии обращающийся к толпе туземцев:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49