Движение какое-то ощущается... Подхожу и вижу сквозь щель грузина, который запихивает в сумку шикарную шубу. В этот момент он начинает оборачиваться — у него ведь тоже чувства обострены... Он начинает оборачиваться. Я — с криком «Уголовный розыск» — влетаю внутрь и бью его рукояткой по голове.
Ромка с Димой разлетаются: один в комнату, другой в кухню. Тоже орут про уголовный розыск... Этот крик, по сути, единственное наше оружие... Но там — никого. По крайней мере они оба выходят и говорят: никого. И в сортире никого. И в ванной... Ну где второй? Где?
Рома бросается на лестницу. Димон снова входит в комнату. И... видит ботинки под портьерой у окна. Портьера слегка колышется, а из-под нее торчат носки ботинок. Димка хватает первое, что попалось под руку (а попалась ему хрустальная ваза), и обрушивает ее на убийцу, скрытого портьерой. Вместе с осколками хрусталя, вместе с шелковым полотнищем налетчик падает на пол. Под ноги Димке выкатывается граната... Он потом рассказывал: граната катится по полу, катится, стекляшки блестят. И он понимает, что надо отпрыгивать куда-то, за дверь, за стену... И — не может. Но она не взорвалась — грузин кольцо не выдернул. То ли не успел, то ли просто не решился.
Вот такое задержание получилось... Да, пистолета при них не оказалось, они его у Маринки оставили. С собой была только граната да по ножу у каждого... В общем, связали мы голубчиков простынями, так как наручников у нас не было, связали, и тогда начался отходняк от пережитого. И мы стали их бить. Как только они начинают шевелиться, мы начинаем их бить. От нервов ли, от страха... черт знает отчего, но именно так все и было.
Что потом? Потом звоню территориалам: приезжайте, забирайте. Те приехали, надели на орлов наручники, увезли. А мы сидим, ждем теперь уже следователя с экспертом... Игорь к нам поднялся. И вчетвером мы сели пить. Проститутка, она и есть проститутка — все у нее импортное. Раскатали мы бутылку джина с каким-то стражником на этикетке. Как сейчас помню, в красной одежонке был стражник. Вкуса этого джина не помню, цвета, запаха... а вот картинка запомнилась, до сих пор перед глазами стоит.
Потом приехали следак с экспертом, покрутились там, нас опросили, и мы поехали в отдел. В отделение что нам ехать? Мы бандитов взяли, остальное — дело техники... А мы сидим у себя пьем вторую бутылку. Напряжение уже прошло, сидим воодушевленные, приподнятые. Вдруг открывается дверь и входит товарищ Братынский:
— Ну что, ребята, взяли?
Как мы вчетвером на него посмотрели!.. Мы на него только посмотрели, и он сразу обратно за дверь — шасть. Ух, сука какая... А потом появилась потерпевшая, проституточка наша. И заверещала: о-е-ей, мою водку пьете, я на вас буду жалобу писать. В квартире разгром, штора порвана, простыни в крови, ваза разбита... А вы еще и водку пьете мою, паразиты, бездельники!
Такое вот «спасибо». Можно, конечно, плюнуть — проститутка, она и есть проститутка, но настроение изгаженное.
Потом было еще смешнее. Приехали грузины, забрали своих героев. Те после задержания были полностью деморализованы, во всем сознались. Наш товарищ Братынский с грузинскими оперативниками три дня квасил и все рассказывал, каких он, понимаешь ли, воспитал подчиненных. В результате попал в приказ министра МВД Грузии вместе с нами. Этим приказом Роме, Димке, Игорю, мне и товарищу Братынскому объявили благодарность и выписали по сто двадцать рублей премии. Своим, местным, приказом нам отмусолили еще по сороковнику. Игорехе, который на личной машине нас возил, ни копейки. Товарищу Братынскому шестьдесят. Каждому, стало быть, по заслугам и по риску.
...Но и это еще не все! Спустя месяц пришел счет за телефонные переговоры с Кутаиси. Братынский вызывает меня и показывает этот счет.
— Ну ты даешь, Кондрашов! Как это ты на восемьдесят два рубля умудрился наболтать? Ты что, не знаешь, что есть приказ, устанавливающий лимит на междугородные разговоры — сорок рублей в месяц.
— Я же, — отвечаю, — по делу звонил.
— Еще бы ты не по делу... Только личные разговоры нам не хватает оплачивать. Придется с тебя сорок два рубля удержать.
Все! Абсурдность ситуации достигла пика. Я сижу слушаю рассуждения товарища Братынского... Вернее, я не слушаю рассуждения товарища Братынского. Доносятся какие-то слова: ответственность.. понимание задач... новое мышление... человеческий фактор...
— Станислав Михайлович! — говорю я, невежливо перебивая старшего по званию. — Станислав Михайлович, всему есть предел. Очнитесь!
А он на меня смотрит осоловевшими от словоблудия глазами и, видимо, думает про «человеческий фактор». И не понимает, почему же я-то этого не понимаю. Видно, до «нового мышления» я еще не дорос.
Я встал и вышел. Я даже дверью не хлопнул. Я ее аккуратно закрыл и пошел к ребятам пить водку... Сорок два рубля с меня все-таки удержали, но тут же выписали по девятой статье — «оперрасходы на агентурную работу». Оч-чень благородно.
Вот тебе и вся история про Мату Хари и задержание грузинских гастролеров. Незамысловатая, без шекспировских страстей, но в ней, мне кажется, как в капле воды, отражается вся ментовская реальность. Все наше Зазеркалье... А впрочем... называйте как хотите.
И еще немного о национальной агентуре
У каждого оперативника есть своя манера во взаимоотношениях с агентурой. И в оформлении этой самой агентуры также у каждого есть свой почерк. Один, оформляя официально агентов, дает им простые псевдонимы — Иванов, Петров, Сидоров. Другой же норовит что-нибудь эдакое выдумать — насколько фантазии и образования хватает. А у каждого начальника есть график контрольных встреч оперсостава с агентурой. Причем встречи эти должны проходить не реже двух раз в месяц — на них оперативник обязан давать задания агенту, ориентировать его и т. д. Конечно, в большинстве случаев никто эти графики не соблюдает, но бумаги все равно должны быть оформлены установленным порядком.
И на «сходках» (то есть на совещаниях с оперсоставом) начальник все время спрашивает про эти встречи, опера докладывают о принятых и зарегистрированных сообщениях, в общем, показывают, что работа идет, причем в соответствии с бумагами. Но, а начальство-то, естественно, тоже состоит из людей, а людям свойственны эмоции. Был у нас в свое время начальником отдела в спецслужбе ГУВД некий подполковник Галкин. И так случалось по утрам, что частенько настроение у него требовало поправки. Как к обеду поправит настроение — так нормальный человек, а до обеда докопаться мог до кого угодно. Служил с нами один опер — Витя Арцебашев, вот он как раз очень любил своим агентам поэтические псевдонимы присваивать — Жозефина, Эсмеральда, Магдалина. Вот Галкин однажды поутру к нему и прицепился на «сходке».
— Что у тебя за агентура такая: Брунгильда, Исидора какая-то? Что за несерьезное отношение к серьезным вопросам? Псевдонимы у агентов должны быть короткие, понял?
Арцебашев отвечает:
— Так точно! Понял!
Галкин засопел и продолжил:
— Я вот в отпуск ухожу, чтобы к моему возвращению было три агента с нормальными короткими псевдонимами!
— Ну с короткими так скороткими...
А надо сказать, что агент, он ведь не комар, сам по себе народиться не может, тем более агент официально оформленный. Тут нужно работу проводить, причем работу в несколько этапов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
Ромка с Димой разлетаются: один в комнату, другой в кухню. Тоже орут про уголовный розыск... Этот крик, по сути, единственное наше оружие... Но там — никого. По крайней мере они оба выходят и говорят: никого. И в сортире никого. И в ванной... Ну где второй? Где?
Рома бросается на лестницу. Димон снова входит в комнату. И... видит ботинки под портьерой у окна. Портьера слегка колышется, а из-под нее торчат носки ботинок. Димка хватает первое, что попалось под руку (а попалась ему хрустальная ваза), и обрушивает ее на убийцу, скрытого портьерой. Вместе с осколками хрусталя, вместе с шелковым полотнищем налетчик падает на пол. Под ноги Димке выкатывается граната... Он потом рассказывал: граната катится по полу, катится, стекляшки блестят. И он понимает, что надо отпрыгивать куда-то, за дверь, за стену... И — не может. Но она не взорвалась — грузин кольцо не выдернул. То ли не успел, то ли просто не решился.
Вот такое задержание получилось... Да, пистолета при них не оказалось, они его у Маринки оставили. С собой была только граната да по ножу у каждого... В общем, связали мы голубчиков простынями, так как наручников у нас не было, связали, и тогда начался отходняк от пережитого. И мы стали их бить. Как только они начинают шевелиться, мы начинаем их бить. От нервов ли, от страха... черт знает отчего, но именно так все и было.
Что потом? Потом звоню территориалам: приезжайте, забирайте. Те приехали, надели на орлов наручники, увезли. А мы сидим, ждем теперь уже следователя с экспертом... Игорь к нам поднялся. И вчетвером мы сели пить. Проститутка, она и есть проститутка — все у нее импортное. Раскатали мы бутылку джина с каким-то стражником на этикетке. Как сейчас помню, в красной одежонке был стражник. Вкуса этого джина не помню, цвета, запаха... а вот картинка запомнилась, до сих пор перед глазами стоит.
Потом приехали следак с экспертом, покрутились там, нас опросили, и мы поехали в отдел. В отделение что нам ехать? Мы бандитов взяли, остальное — дело техники... А мы сидим у себя пьем вторую бутылку. Напряжение уже прошло, сидим воодушевленные, приподнятые. Вдруг открывается дверь и входит товарищ Братынский:
— Ну что, ребята, взяли?
Как мы вчетвером на него посмотрели!.. Мы на него только посмотрели, и он сразу обратно за дверь — шасть. Ух, сука какая... А потом появилась потерпевшая, проституточка наша. И заверещала: о-е-ей, мою водку пьете, я на вас буду жалобу писать. В квартире разгром, штора порвана, простыни в крови, ваза разбита... А вы еще и водку пьете мою, паразиты, бездельники!
Такое вот «спасибо». Можно, конечно, плюнуть — проститутка, она и есть проститутка, но настроение изгаженное.
Потом было еще смешнее. Приехали грузины, забрали своих героев. Те после задержания были полностью деморализованы, во всем сознались. Наш товарищ Братынский с грузинскими оперативниками три дня квасил и все рассказывал, каких он, понимаешь ли, воспитал подчиненных. В результате попал в приказ министра МВД Грузии вместе с нами. Этим приказом Роме, Димке, Игорю, мне и товарищу Братынскому объявили благодарность и выписали по сто двадцать рублей премии. Своим, местным, приказом нам отмусолили еще по сороковнику. Игорехе, который на личной машине нас возил, ни копейки. Товарищу Братынскому шестьдесят. Каждому, стало быть, по заслугам и по риску.
...Но и это еще не все! Спустя месяц пришел счет за телефонные переговоры с Кутаиси. Братынский вызывает меня и показывает этот счет.
— Ну ты даешь, Кондрашов! Как это ты на восемьдесят два рубля умудрился наболтать? Ты что, не знаешь, что есть приказ, устанавливающий лимит на междугородные разговоры — сорок рублей в месяц.
— Я же, — отвечаю, — по делу звонил.
— Еще бы ты не по делу... Только личные разговоры нам не хватает оплачивать. Придется с тебя сорок два рубля удержать.
Все! Абсурдность ситуации достигла пика. Я сижу слушаю рассуждения товарища Братынского... Вернее, я не слушаю рассуждения товарища Братынского. Доносятся какие-то слова: ответственность.. понимание задач... новое мышление... человеческий фактор...
— Станислав Михайлович! — говорю я, невежливо перебивая старшего по званию. — Станислав Михайлович, всему есть предел. Очнитесь!
А он на меня смотрит осоловевшими от словоблудия глазами и, видимо, думает про «человеческий фактор». И не понимает, почему же я-то этого не понимаю. Видно, до «нового мышления» я еще не дорос.
Я встал и вышел. Я даже дверью не хлопнул. Я ее аккуратно закрыл и пошел к ребятам пить водку... Сорок два рубля с меня все-таки удержали, но тут же выписали по девятой статье — «оперрасходы на агентурную работу». Оч-чень благородно.
Вот тебе и вся история про Мату Хари и задержание грузинских гастролеров. Незамысловатая, без шекспировских страстей, но в ней, мне кажется, как в капле воды, отражается вся ментовская реальность. Все наше Зазеркалье... А впрочем... называйте как хотите.
И еще немного о национальной агентуре
У каждого оперативника есть своя манера во взаимоотношениях с агентурой. И в оформлении этой самой агентуры также у каждого есть свой почерк. Один, оформляя официально агентов, дает им простые псевдонимы — Иванов, Петров, Сидоров. Другой же норовит что-нибудь эдакое выдумать — насколько фантазии и образования хватает. А у каждого начальника есть график контрольных встреч оперсостава с агентурой. Причем встречи эти должны проходить не реже двух раз в месяц — на них оперативник обязан давать задания агенту, ориентировать его и т. д. Конечно, в большинстве случаев никто эти графики не соблюдает, но бумаги все равно должны быть оформлены установленным порядком.
И на «сходках» (то есть на совещаниях с оперсоставом) начальник все время спрашивает про эти встречи, опера докладывают о принятых и зарегистрированных сообщениях, в общем, показывают, что работа идет, причем в соответствии с бумагами. Но, а начальство-то, естественно, тоже состоит из людей, а людям свойственны эмоции. Был у нас в свое время начальником отдела в спецслужбе ГУВД некий подполковник Галкин. И так случалось по утрам, что частенько настроение у него требовало поправки. Как к обеду поправит настроение — так нормальный человек, а до обеда докопаться мог до кого угодно. Служил с нами один опер — Витя Арцебашев, вот он как раз очень любил своим агентам поэтические псевдонимы присваивать — Жозефина, Эсмеральда, Магдалина. Вот Галкин однажды поутру к нему и прицепился на «сходке».
— Что у тебя за агентура такая: Брунгильда, Исидора какая-то? Что за несерьезное отношение к серьезным вопросам? Псевдонимы у агентов должны быть короткие, понял?
Арцебашев отвечает:
— Так точно! Понял!
Галкин засопел и продолжил:
— Я вот в отпуск ухожу, чтобы к моему возвращению было три агента с нормальными короткими псевдонимами!
— Ну с короткими так скороткими...
А надо сказать, что агент, он ведь не комар, сам по себе народиться не может, тем более агент официально оформленный. Тут нужно работу проводить, причем работу в несколько этапов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71