И мое состояние может даже улучшиться. Я до сих пор думаю, что заболел просто из-за южного климата и возвращение сюда само по себе излечит меня… Овер расположен настолько далеко от Парижа, что это настоящая деревня. И все-таки как сильно здесь все изменилось со времен Добиньи! Правда, изменения эти довольно приятные: тут много вилл и различных частных дач в современном вкусе – приветливых, солнечных, утопающих в цветах.
В наши дни, когда в недрах старого общества вызревает новое, все это на фоне довольно тучных полей производит отнюдь не отталкивающее впечатление: чувствуется возрастающее благосостояние. Повсюду я ощущаю – или мне кажется, что я ощущаю, – покой а lа Пюви де Шаванн. Нигде не видно заводов, зато в изобилии красивая, аккуратно подстриженная зелень. Кстати, не напишешь ли мне, какую мою картину купила м-ль Бош? Мне надо написать ее брату и поблагодарить; собираюсь также предложить ему с сестрой в обмен на два их этюда два своих. У меня готов рисунок старого виноградника, который я собираюсь превратить в картину размером в 30*, а также два этюда каштанов – розовых и белых. Собираюсь, если позволят обстоятельства, немного заняться фигурой. Будущие мои картины рисуются мне пока что еще очень туманно, обдумывание моих замыслов потребует времени, но постепенно все прояснится.
4 июня 1890
Часто думаю о тебе, Ио и малыше, когда вижу, какими здоровыми растут здешние дети, проводящие жизнь на воздухе. Но если их нелегко вырастить даже здесь, то уж сохранить им здоровье в Париже, на пятом этаже, и подавно бывает порою чертовски трудно. Что поделаешь! Надо принимать вещи такими, как они есть. Г-н Гаше уверяет, что родители должны непременно хорошо питаться, и советует с этой целью выпивать ежедневно по 2 литра пива. Уверен, что ты будешь очень доволен, когда познакомишься с ним поближе. Кстати, Гаше на это рассчитывает и при каждом свидании со мной заговаривает о вашем приезде. На мой взгляд, он так же болен и нервен, как я или ты, к тому же он много старше нас и несколько лет назад потерял жену; но он врач до мозга костей, поэтому его профессия и вера в нее помогают ему сохранять равновесие. Мы с ним уже подружились. Кстати, он случайно знал Брийя из Монпелье и придерживается на его счет того же мнения, что и я, полагая, что Брийя сыграл видную роль в истории современного искусства.
Работаю сейчас над его портретом: голова в белой фуражке, очень светлые и очень яркие волосы; кисти рук тоже светлые, синяя куртка и кобальтовый фон. Он сидит облокотясь на красный стол, где лежит желтая книга и веточка наперстянки с лиловыми цветами. Вещь сделана с тем же настроением, что и мой автопортрет, который я захватил с собой, уезжая сюда. Г-н Гаше в безумном восторге от этого портрета и требует, чтобы я, если можно, написал для него точно такой же, что мне и самому хочется сделать. Теперь он оценил наконец и последний портрет «Арлезианки» – у тебя есть розовый вариант этой картины. Всякий раз, когда Гаше смотрит мои этюды, он возвращается к этим двум портретам и безудержно восхищается ими.
Надеюсь вскоре прислать тебе один из экземпляров его портрета. Кроме того, я сделал у Гаше два этюда, которые на прошлой неделе подарил ему, – алоэ и ноготки, а также кипарисы; в прошлое воскресенье написал белые розы и виноградник с белой фигурой на нем.
Весьма вероятно, напишу также портрет его девятнадцатилетней дочери, с которой, по моему мнению, Ио могла бы быстро подружиться.
Буду счастлив написать здесь, на открытом воздухе, ваши портреты – твой, Ио, малыша.
В смысле будущей моей мастерской не подобрал еще ничего интересного. Мне придется, однако, снять комнату, чтобы разместить в ней полотна, которые ты не смог держать у себя и передал на хранение Танги. Их следует еще изрядно подправить. Пока что живу по принципу: «Лишь бы день до вечера», – сейчас такая дивная погода. Самочувствие тоже хорошее. Ложусь спать в 9, но встаю почти всегда в 5 утра. Надеюсь, ты понимаешь, как приятно после долгого перерыва вновь почувствовать себя самим собой. Надеюсь также, что такое состояние не окажется слишком кратковременным. Во всяком случае, сейчас, работая кистью, я чувствую себя куда уверенней, чем до отъезда в Арль. Г-н Гаше уверяет, что все идет превосходно и что он считает возобновление приступов очень маловероятным. Однако и он горько жалуется на положение во всех деревнях, куда понаехали горожане. Жизнь там сразу ужасно дорожает. Он удивляется, как это мои хозяева предоставляют мне кров и стол за такую низкую цену, и утверждает, что мне еще относительно повезло по сравнению со многими, кто приезжал сюда и кого он знавал. Если ты приедешь в Овер с Ио и малышом, вам будет лучше всего остановиться там же, где я. Здесь нас не удерживает ничто, кроме Гаше. Он, насколько я могу предполагать, всегда будет нам другом. Я чувствую, что, посещая его дом, смогу каждый раз делать не слишком плохую картину, а он намерен и дальше приглашать меня к обеду по воскресеньям и понедельникам. Но, как ни приятно работать там, завтраки и обеды с ним – тяжелое испытание для меня. Этот превосходный человек не жалеет усилий и готовит обед из четырех-пяти блюд, что страшно вредно и для меня и для него – желудок его явно не в порядке. Что говорит Гоген о последнем портрете арлезианки, сделанном по его рисунку? Думаю, ты в конце концов убедишься, что это – одна из наименее плохих моих работ. У Гаше есть одна вещь Гийомена – «Обнаженная женщина на постели»; я нахожу эту картину очень красивой. Есть у него также давний автопортрет Гийомена, черный и совсем непохожий на тот, что принадлежит нам, но весьма интересный.
Дом Гаше, как ты увидишь сам, набит, словно антикварная лавка, вещами не всегда интересными. Впрочем, несмотря ни на что, в этом есть своя хорошая сторона, так как в доме всегда можно найти подходящие вазы для цветов или вещи для натюрмортов. Я написал названные выше этюды, чтобы доказать Гаше, что мы непременно отблагодарим его за все сделанное для нас – если уж не деньгами, так картинами. Видел ли ты офорт Бракмона «Портрет графа»? Это шедевр.
Мне нужны как можно скорее цинковые белила 12 тюбиков и гераниевый лак 2 тюбика средних размеров.
Непременно скопирую еще раз все «Этюды углем» Барга – знаешь, обнаженные фигуры, – как только ты сможешь мне их прислать. Я сумею нарисовать их относительно быстро – все 60 листов, скажем, за месяц. Следовательно, ты можешь просто одолжить где-нибудь экземпляр – я его не закапаю и не перепачкаю. Если я не приналягу на пропорции и обнаженную фигуру сейчас, это плохо отзовется на мне впоследствии.
Гаше сказал также, что я доставлю ему большую радость, повторив для него мою копию с «Положения во гроб» Делакруа, которую он долго разглядывал. В дальнейшем он, вероятно, посодействует мне насчет моделей. Чувствую, что он поймет нас и начнет помогать нам без всякой задней мысли, просто из любви к искусству, делая все, что он в состоянии придумать. Возможно, он закажет нам портреты или добудет нам заказы на них. Надо ему показать, что сделано мною в этой области. В смысле продажи уже готовых вещей это пока все. Но я уверен, будет день, когда на кое-какие мои полотна найдутся охотники. Думаю, однако, что шум, поднятый в последнее время в связи с неслыханными ценами, которые дают за работы Милле, лишь ухудшил положение вещей и уменьшил наши шансы возместить за счет картин хотя бы расходы на их создание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
В наши дни, когда в недрах старого общества вызревает новое, все это на фоне довольно тучных полей производит отнюдь не отталкивающее впечатление: чувствуется возрастающее благосостояние. Повсюду я ощущаю – или мне кажется, что я ощущаю, – покой а lа Пюви де Шаванн. Нигде не видно заводов, зато в изобилии красивая, аккуратно подстриженная зелень. Кстати, не напишешь ли мне, какую мою картину купила м-ль Бош? Мне надо написать ее брату и поблагодарить; собираюсь также предложить ему с сестрой в обмен на два их этюда два своих. У меня готов рисунок старого виноградника, который я собираюсь превратить в картину размером в 30*, а также два этюда каштанов – розовых и белых. Собираюсь, если позволят обстоятельства, немного заняться фигурой. Будущие мои картины рисуются мне пока что еще очень туманно, обдумывание моих замыслов потребует времени, но постепенно все прояснится.
4 июня 1890
Часто думаю о тебе, Ио и малыше, когда вижу, какими здоровыми растут здешние дети, проводящие жизнь на воздухе. Но если их нелегко вырастить даже здесь, то уж сохранить им здоровье в Париже, на пятом этаже, и подавно бывает порою чертовски трудно. Что поделаешь! Надо принимать вещи такими, как они есть. Г-н Гаше уверяет, что родители должны непременно хорошо питаться, и советует с этой целью выпивать ежедневно по 2 литра пива. Уверен, что ты будешь очень доволен, когда познакомишься с ним поближе. Кстати, Гаше на это рассчитывает и при каждом свидании со мной заговаривает о вашем приезде. На мой взгляд, он так же болен и нервен, как я или ты, к тому же он много старше нас и несколько лет назад потерял жену; но он врач до мозга костей, поэтому его профессия и вера в нее помогают ему сохранять равновесие. Мы с ним уже подружились. Кстати, он случайно знал Брийя из Монпелье и придерживается на его счет того же мнения, что и я, полагая, что Брийя сыграл видную роль в истории современного искусства.
Работаю сейчас над его портретом: голова в белой фуражке, очень светлые и очень яркие волосы; кисти рук тоже светлые, синяя куртка и кобальтовый фон. Он сидит облокотясь на красный стол, где лежит желтая книга и веточка наперстянки с лиловыми цветами. Вещь сделана с тем же настроением, что и мой автопортрет, который я захватил с собой, уезжая сюда. Г-н Гаше в безумном восторге от этого портрета и требует, чтобы я, если можно, написал для него точно такой же, что мне и самому хочется сделать. Теперь он оценил наконец и последний портрет «Арлезианки» – у тебя есть розовый вариант этой картины. Всякий раз, когда Гаше смотрит мои этюды, он возвращается к этим двум портретам и безудержно восхищается ими.
Надеюсь вскоре прислать тебе один из экземпляров его портрета. Кроме того, я сделал у Гаше два этюда, которые на прошлой неделе подарил ему, – алоэ и ноготки, а также кипарисы; в прошлое воскресенье написал белые розы и виноградник с белой фигурой на нем.
Весьма вероятно, напишу также портрет его девятнадцатилетней дочери, с которой, по моему мнению, Ио могла бы быстро подружиться.
Буду счастлив написать здесь, на открытом воздухе, ваши портреты – твой, Ио, малыша.
В смысле будущей моей мастерской не подобрал еще ничего интересного. Мне придется, однако, снять комнату, чтобы разместить в ней полотна, которые ты не смог держать у себя и передал на хранение Танги. Их следует еще изрядно подправить. Пока что живу по принципу: «Лишь бы день до вечера», – сейчас такая дивная погода. Самочувствие тоже хорошее. Ложусь спать в 9, но встаю почти всегда в 5 утра. Надеюсь, ты понимаешь, как приятно после долгого перерыва вновь почувствовать себя самим собой. Надеюсь также, что такое состояние не окажется слишком кратковременным. Во всяком случае, сейчас, работая кистью, я чувствую себя куда уверенней, чем до отъезда в Арль. Г-н Гаше уверяет, что все идет превосходно и что он считает возобновление приступов очень маловероятным. Однако и он горько жалуется на положение во всех деревнях, куда понаехали горожане. Жизнь там сразу ужасно дорожает. Он удивляется, как это мои хозяева предоставляют мне кров и стол за такую низкую цену, и утверждает, что мне еще относительно повезло по сравнению со многими, кто приезжал сюда и кого он знавал. Если ты приедешь в Овер с Ио и малышом, вам будет лучше всего остановиться там же, где я. Здесь нас не удерживает ничто, кроме Гаше. Он, насколько я могу предполагать, всегда будет нам другом. Я чувствую, что, посещая его дом, смогу каждый раз делать не слишком плохую картину, а он намерен и дальше приглашать меня к обеду по воскресеньям и понедельникам. Но, как ни приятно работать там, завтраки и обеды с ним – тяжелое испытание для меня. Этот превосходный человек не жалеет усилий и готовит обед из четырех-пяти блюд, что страшно вредно и для меня и для него – желудок его явно не в порядке. Что говорит Гоген о последнем портрете арлезианки, сделанном по его рисунку? Думаю, ты в конце концов убедишься, что это – одна из наименее плохих моих работ. У Гаше есть одна вещь Гийомена – «Обнаженная женщина на постели»; я нахожу эту картину очень красивой. Есть у него также давний автопортрет Гийомена, черный и совсем непохожий на тот, что принадлежит нам, но весьма интересный.
Дом Гаше, как ты увидишь сам, набит, словно антикварная лавка, вещами не всегда интересными. Впрочем, несмотря ни на что, в этом есть своя хорошая сторона, так как в доме всегда можно найти подходящие вазы для цветов или вещи для натюрмортов. Я написал названные выше этюды, чтобы доказать Гаше, что мы непременно отблагодарим его за все сделанное для нас – если уж не деньгами, так картинами. Видел ли ты офорт Бракмона «Портрет графа»? Это шедевр.
Мне нужны как можно скорее цинковые белила 12 тюбиков и гераниевый лак 2 тюбика средних размеров.
Непременно скопирую еще раз все «Этюды углем» Барга – знаешь, обнаженные фигуры, – как только ты сможешь мне их прислать. Я сумею нарисовать их относительно быстро – все 60 листов, скажем, за месяц. Следовательно, ты можешь просто одолжить где-нибудь экземпляр – я его не закапаю и не перепачкаю. Если я не приналягу на пропорции и обнаженную фигуру сейчас, это плохо отзовется на мне впоследствии.
Гаше сказал также, что я доставлю ему большую радость, повторив для него мою копию с «Положения во гроб» Делакруа, которую он долго разглядывал. В дальнейшем он, вероятно, посодействует мне насчет моделей. Чувствую, что он поймет нас и начнет помогать нам без всякой задней мысли, просто из любви к искусству, делая все, что он в состоянии придумать. Возможно, он закажет нам портреты или добудет нам заказы на них. Надо ему показать, что сделано мною в этой области. В смысле продажи уже готовых вещей это пока все. Но я уверен, будет день, когда на кое-какие мои полотна найдутся охотники. Думаю, однако, что шум, поднятый в последнее время в связи с неслыханными ценами, которые дают за работы Милле, лишь ухудшил положение вещей и уменьшил наши шансы возместить за счет картин хотя бы расходы на их создание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96