- Кто бы, ребятушки, выбрался из избранников, выбрался из охотников,
съездил за тридевять земель, в тридесятое царство, привез бы молодильных
яблок и живой воды кувшинец о двенадцати рылец? Я бы этому седоку пол-
царства отписал.
Тут больший стал хорониться за середнего, а середний за меньшого, а
от меньшого ответу нет. Выходит царевич Федор и говорит:
- Неохота нам в люди царство отдавать. Я поеду в эту дорожку, привезу
тебе, царю-батюшке, молодильных яблок и живой воды кувшинец о двенадцати
рылец.
Пошел Федор-царевич на конюший двор, выбирает себе коня неезженного,
уздает узду неузданную, берет плетку нехлестанную, кладет двенадцать
подпруг с подпругою - не ради красы, а ради крепости... Отправился Фе-
дор-царевич в дорожку. Видели, что садился, а не видели, в кою сторону
укатился...
Ехал он близко ли, далеко ли, низко ли высоко ли, ехал день до вечеру
- красна солнышка до закату. И доезжает до росстаней, до трех дорог. Ле-
жит на росстанях плита-камень, на ней надпись:
"Направо поедешь - себя спасать, коня потерять. Налево поедешь - коня
спасать, себя потерять. Прямо поедешь - женату быть".
Поразмыслил Федор-царевич: "Давай поеду, где женату быть".
И повернул на ту дорожку, где женатому быть. Ехал, ехал и доезжает до
терема под золотой крышей. Тут выбегает прекрасная девица и говорит ему:
- Царский сын, я тебя из седла выну, иди со мной хлеба-соли откушать
и спать-почивать.
- Нет, девица, хлеба-соли я не хочу, а сном дороги не скоротать. Мне
надо вперед двигаться.
- Царский сын, не торопись ехать, а торопись делать, что тебе лю-
бо-дорого.
Тут прекрасная девица его из седла вынула и в терем повела. Накормила
его, напоила и спать на кровать положила.
Только лег Федор-царевич к стенке, эта девица живо кровать повернула,
он и полетел в подполье, в яму глубокую...
Долго ли, коротко ли - царь опять собирает пир, зовет князей и бояр и
говорит им:
- Вот, ребятушки, кто бы выбрался из охотников - привезти мне моло-
дильных яблок и живой воды кувшинец о двенадцати рылец? Я бы этому седо-
ку полцарства отписал.
Тут опять больший хоронится за середнего, а середний за меньшого, а
от меньшого ответу нет. Выходит второй сын, Василий-царевич:
- Батюшка, неохота мне царство в чужие руки отдавать. Я поеду в до-
рожку, привезу эти вещи, сдам тебе в руки.
Идет Василий-царевич на конюший двор, выбирает коня неезженного, уз-
дает узду неузданную, берет плетку нехлестанную, кладет двенадцать подп-
руг с подпругою.
Поехал Василий-царевич. Видели, как садился, а не видели, в кою сто-
рону укатился... Вот он доезжает до росстаней, где лежит плита-камень, и
видит: "Направо поедешь - себя спасать, коня потерять. Налево поедешь -
коня спасать, себя потерять. Прямо поедешь - женату быть".
Думал, думал Василий-царевич и поехал дорогой, где женатому быть. До-
ехал до терема с золотой крышей. Выбегает к нему прекрасная девица и
просит его откушать хлеба-соли и лечь почивать.
- Царский сын, не торопись ехать, а торопись делать, что тебе лю-
бо-дорого...
Тут она его из седла вынула, в терем повела, накормила, напоила и
спать положила.
Только Василий-царевич лег к стенке, она опять повернула кровать, и
он полетел в подполье. А там спрашивают:
- Кто летит?
- Василий-царевич. А кто сидит?
- Федор-царевич.
- Вот, братан, попали!
Долго ли, коротко ли - в третий раз царь собирает пир, зовет князей и
бояр:
- Кто бы выбрался из охотников привезти молодильных яблок и живой во-
ды кувшинец о двенадцати рылец? Я бы этом у седоку полцарства отписал.
Тут опять больший хоронится за середнего, середний за меньшого, а от
меньшого ответу нет. Выходит Иван-царевич и говорит:
- Дай мне, батюшка, благословеньице, с буйной головы до резвых ног,
ехать в тридесятое царство - поискать тебе молодильных яблок и живой во-
ды да поискать еще моих братьецев.
Дал ему царь благословеньице. Пошел Иван-царевич в конюший двор - вы-
бирать себе коня по разуму. На которого коня ни взглянет, тот дрожит, на
которого руку положит - тот с ног валится...
Не мог выбрать Иван-царевич коня по разуму. Идет, повесил буйну голо-
ву. Навстречу ему бабушказадворенка:
- Здравствуй, дитятко Иван-царевич! Что ходишь кручинен-печален?
- Как же мне, бабушка, не печалиться - не могу найти коня по разуму.
- Давно бы ты меня спросил. Добрый конь стоит закованный в погребу,
на цепи железной. Сможешь его взять - будет тебе конь по разуму.
Приходит Иван-царевич к погребу, пнул плиту железную, свернулась пли-
та с погреба. Вскочил ко добру коню, стал ему конь своими передними но-
гами на плечи. Стоит Иван-царевич - не шелохнется. Сорвал конь железную
цепь, выскочил из погреба и Ивана-царевича вытащил. И тут Иван-царевич
его обуздал уздою неузданной, оседлал седельцем неезженным, наложил две-
надцать подпруг с подпругою - не ради красы, ради славушки молодецкой.
Отправился Иван-царевич в путь-дорогу. Видели, что садился, а не видели,
в кою сторону укатился... Доехал он до росстаней и поразмыслил: "Направо
ехать - коня потерять. Куда мне без коня-то? Прямо ехать - женатому
быть. Не за тем я в путь-дорогу выехал. Налево ехать - коня спасти. Эта
дорога самая лучшая для меня".
И поворотил он по той дороге, где коня спасти - себя потерять. Ехал
он долго ли, коротко ли, низко ли, высоко ли, по зеленым лугам, по ка-
менным горам, ехал день до вечеру - красна солнышка до закату - и наез-
жает на избушку.
Стоит избушка на курьей ножке, об одном окошке.
- Избушка, избушка, повернись к лесу задом, ко мне передом! Как мне в
тебя зайти, так и выйти. Избушка повернулась к лесу задом, к Ивану-царе-
вичу передом. Зашел он в нее, а там сидит баба-яга, старых лет, шелковый
кудель мечет, а нитки через грядки бросает.
- Фу, фу, - говорит, - русского духу слыхом не слыхано, видом не ви-
дано, а нынче русский дух сам пришел. А Иван-царевич ей:
- Ах ты, баба-яга - костяная нога, не поймавши птицу - теребишь, не
узнавши молодца - хулишь. Ты бы сейчас вскочила да меня, добра молодца,
дорожного человека, накормила, напоила и для ночи постелю собрала. Я бы
улегся, ты бы села к изголовью, стала бы спрашивать, а я бы стал сказы-
вать - чей да откуда. Вот баба-яга это дело все справила - царевича на-
кормила, напоила и на постелю уложила; села к изголовью и стала спраши-
вать:
- Чей ты, дорожный человек, добрый молодец, да откуда? Какой ты зем-
ли? Какого отца, матери сын?
- Я, бабушка, из такого-то царства, из такого-то государства, царский
сын Иван-царевич. Еду за тридевять земель, за тридевять озер, в тридеся-
тое царство за живой водой и молодильными яблоками.
- Ну, дитя мое милое, далеко же тебе ехать: живая вода и молодильные
яблоки - у сильной богатырки, девицы Синеглазки, она мне родная племян-
ница. Не знаю, получишь ли ты добро...
- А ты, бабушка, дай свою голову моим могутным плечам, направь меня
на ум-разум.
- Много молодцов проезживало, да не много вежливо говаривало. Возьми,
дитятко, моего коня. Мой конь будет бойчее, довезет он тебя до моей се-
редней сестры, она тебя научит.
Иван-царевич поутру встает ранехонько, умывается белешенько. Благода-
рит бабу-ягу за ночлег и поехал на ее коне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106